Проклятие валькирии

— Не знаю, — Ингольв провел ладонью по лицу. Содрогание во всем теле прекратилось. Видно, наказание уже свершилось. — Встану, поди.

— Как так получилось?

Лейви, больше притворно кряхтя, помог ему сесть.

— Я был мертв. А она вернула меня. Но привязала к себе, мою жизнь к своей.

Скальд так и замер, держа его под мышку. Но, очнувшись, кашлянул, озадаченно потирая подбородок.

— Чего только в жизни ни случается. А в смерти и подавно. Кто-то еще знает?

Ингольв покачал головой, чувствуя, как при каждом движении словно плывет куда-то. Ну чисто нежная девица от вида крови.

— Поэтому я держу ее при себе. Не могу отпустить, хоть и хотел бы.

Лейви усмехнулся себе под нос, посмотрел исподлобья, о чем-то размышляя.

— И ты собрался жениться на Мерд? Она же Асвейг терпеть не может и этого не скрывает.

— Разберусь, — огрызнулся Ингольв, вмиг почувствовав себя полнейшим глупцом. Умел ведь скальд так упрек поставить, что сразу, куда нужно, бил.

— Ну, да. Видел бы ты себя сейчас.

— Мне не нужно себя видеть, чтобы знать, что выгляжу паршиво. Но ничего, очухаюсь.

— Хорошо, если так. Я придумаю, что остальным сказать.

Лейви встал и неспешно ушел, на ходу поставив пустую кружку на стол. Ингольв понимал, что тот сможет отговориться ото всех. Но знать бы, какую выдумку станет вливать в уши всем любопытствующим. И он хотел бы влить в тело Асвейг хоть сколько-нибудь своих сил, чтобы она поправилась скорее, но и сам сейчас не знал, откуда их взять. Скоро он уснул, а когда проснулся следующим утром, почувствовал себя гораздо лучше. Видно, девица-то не такая хрупкая, как кажется и быстро приходит в себя.

Ингольв, вполне, как обычно, ополоснул лицо холодной водой из деревянного умывальника и собрался идти в длинный дом, чтобы поутренничать вместе со всеми. Сейчас он старался пристальнее наблюдать за Фадиром, чтобы не упустить ничего важного в его поведении. Асвейг через слова мертвого отца обвинила конунга в сейде против него. Да только загвоздка в том, что никаких доказательств этого не было. Колдовство, что считалось для мужчин постыдным, должно было оставить после себя зацепку. Но где ее искать, Ингольв пока не знал. Возможно, девушка могла что-то подсказать, но захочет ли после пережитого? Ведь во всем для нее окажется виноват он. Нужно выждать.

Ингольв, окончательно взбодрившись, вышел во двор, непривычно после трех дождливых дней залитый солнцем. Лишь изредка набегали огромные тени от стремительно несущихся по небу облаков. Громадные стены фьорда вспыхивали на свету выбеленными боками скал, а подножия их уже заливала бледная зелень молодой травы.

Пахло остро: мокрой землей, жизнью. После муторного вечера в постели это ощущалось особенно ясно. Сощурившись от ярких лучей, Ингольв окинул взглядом двор: показалось, у одного из сараев, в тени бледным пятном виднеется женская фигура, а подле нее — волк с всклокоченной на загривке шерстью. Но пока он пытался проморгаться, чтобы разглядеть лучше, наваждение исчезло. Померещилось?

— Эй, Вефаст! — походя окликнул Ингольв мелькнувшего неподалеку брути.

Тот, оглянувшись, рысцой поспешил к нему, встал рядом,перехватывая его взгляд, который все так и норовил отыскать след фюльгьи во дворе.

— Утра доброго!

— Пусть будет доброе, — нехотя согласился Ингольв, еще ощущая, как ломотой пробегают по телу остатки вчерашней немощи. — Ты сделал все, как я просил?

Вефаст кивнул и снова оглянулся. Опасался, видно, что хозяйка прознает об их уговоре. Такого она прощать не станет: тогда достанется и самому брути. А у Сиглауг в Скодубрюнне везде уши. Скрыть что-то почти невозможно.

— Отлежится пару дней и будет бегать лучше прежнего. А на спине следы быстро сойдут. Моя Торгельд подлечит, чтобы ничего не осталось.

Брути состроил заговорщический вид.Ингольв скривился, догадываясь, для чего, по мнению Вефаста, он приказал щадить девчонку.

— Хорошо. Придешь после окончания всех работ ко мне. Возьмешь награду из моих сундуков, какую пожелаешь.

— Ты бы лучше, господин, мне подсобил в одном вопросе. Жениться хочу, да хозяйка с ответом медлит, — Вефаст досадливо сморщился.

Давно он за Сиглауг попятам ходил, испрашивая разрешения жениться на одной из рабынь — Торгельд. Да та никак не разрешала: говорила, мол, не нужны нынче в поместье еще и дети рабов. Брути и его избранница печалились, но где уж тут спорить с хозяйским словом. Так и мыкались по сей день.

Ингольв на его просьбу только головой покачал:

— Сиглауг слушает меня через слово. Ну, сам знаешь. И в управление делами близко не пустит. Ты подожди. Вот станет здесь хозяином Альрик, там и поменяется многое. А уж с ним мне договориться проще.

Вефаст опустил голову.

— Тогда я зайду сегодня, — вздохнул, криво усмехнувшись. — Награда мне все ж не помешает.