Пролетая над гнездом дракона

Они подошли к палатке, Влада заглянула внутрь — Цветла до сих пор не вернулась. Посмотрела в сторону главного павильона, заметила шедшего к ним Бренера. Поспешила сказать:

— Быть может, теперь, в плену, Беркут по-настоящему захочет обрести крылья, чтобы улететь.

— Хотелось бы надеяться, — со вздохом ответила Людмила Викторовна.

Подошедший толмач сверкнул на старушку недовольным взглядом и повернулся к Владе:

— Прибыл посланник от вашего отца, сударыня. Он приглашён к обеду. Вам тоже следует там быть. — Вцепившись в локоть девушки, он бесцеремонно потащил её в павильон.

Влада еле передвигала ставшие вдруг ватными ноги. Сейчас обман вскроется!

10. Согласиться нельзя отказаться

Беркут

Приглашение Лубея удивило маркиза. Его как важного гостя посадили рядом с хозяином. Присутствующие на обеде сподвижники султана угощались у двух длинных столов, не имея возможности сесть. Странная традиция.

Выданная нянюшкой вместо военной формы, одежда — льняные штаны и рубаха — смотрелись среди расшитых серебряной нитью и украшенных драгоценными камнями камзолов обыкновенной пижамой, Беркута это не смущало, а напротив доставляло некоторое удовольствие. Впервые в жизни он чувствовал себя свободным.

Вот такой феномен: оказавшись полностью в чужой воле, маркиз испытывал необычайную лёгкость: не нужно заслуживать отцовское одобрение, незачем изображать господина перед осознающими его истинное положение обитателями замка, не приходится убеждать себя самого в том, что рано или поздно это положение изменится. Ничего не изменится! Герцог опасался, что в случае его гибели трон займёт старший сын, предпочёл подстраховаться, отправив на верную смерть.

Обидно? Если и была в сердце юного маркиза досада, она истаяла вместе с иллюзиями: отец не способен любить первенца. С тех пор как из окружения Беркута убрали Людмилу — единственную, кто не скрывал приязнь к нему — он окончательно утратил надежду на то, что его примут таким, каким он родился. Человек-птица. Почему это считалось позорным клеймом? А ведь он так ни разу и не принял второй свой облик! Даже близко не представлял, каково это быть крылатым и подняться над землёй.

Няня рассказывала, что в её мире самые обыкновенные люди пользуются приспособлениями для того чтобы летать. Никто не считает полёт чем-то зазорным, не приписывает эту способность тёмным силам.

О том, что няня Люся пришла из другого мира, Беркут узнал, когда она смогла прочесть надпись на ограничительном браслете. Мать говорила, что символы никто не сможет расшифровать, ведь языка, на котором они написаны, просто не существует. Однако Людмила не только произнесла заклинание вслух, но и объяснила его смысл. Жаль, что это не помогло. Маркиз опустил взгляд и провёл пальцем по прохладной отполированной поверхности с едва заметной гравировкой. С каждой попыткой произнести заклинание кольцо всё глубже впивалось в кожу. В детстве он мог сдвигать браслет до локтя, теперь даже вращать его было невозможно.

— Бэрргуд, — Лубей, привлекая внимание гостя, обвёл рукой стоявшие около него кушанья.

Маркиз поблагодарил кивком и взял обжаренного перепела. Есть полагалось руками. Впрочем, утолять голод таким образом было даже приятнее, чем в помпезности, какой обставили бы обед в родном семействе.

Повинуясь знаку хозяина, к ним подошёл толмач. Едва Беркут расправился с перепелом и принялся за лепёшку с мягким сыром, как на него посыпались вопросы. Хмурился, жевал, помалкивал. Впрочем, ответы Лубею и не требовались, он был уверен, что предложения будут приняты. Если не сразу, то после раздумий.

В том, что герцог отказался сдавать замок в обмен на жизнь наследника, ничего неожиданного не было. Построение фразы заставило поперхнуться, но тоже не слишком поразило: «Мне не нужен сын, предпочитающий позор плена героической смерти». Хотелось бы думать, что толмач цитирует послание герцога не точно, привирает, заставляя пленника проникнуться ненавистью к собственному отцу, но так ли важна форма отказа? Беркут не сомневался, что отец никогда не откроет ворота врагу, и рад был этому. Уолтшер способен выдержать длительную осаду. Осаждающие потратят немало сил, пытаясь преодолеть крепостные стены. Так зачем же подвергать опасности несколько тысяч людей лишь за обещание сохранить жизнь одному неловкому маркизу?

— Вы слышали вопрос? — два внимательных взгляда скрестились на лице Беркута.

— Простите, отвлёкся.

Лубей хитро прищурился, пряча ядовитую улыбку. Складывалось впечатление, что он прекрасно понимает здешнюю речь, а трюк с переводом нужен для того, чтобы внимательнее изучать реакцию собеседника на слова, повторяемые толмачом. Впрочем, маркизу тоже так было удобнее следить за эмоциями собеседника. Бренер, явно недовольный тем, что пленник не внимателен, повторил бесцветным голосом:

— У вас есть выбор: показательная казнь или почётная служба.