Прометей № 4

Редкозубов не ограничивался речами. Он забирал из рук выборщиков листки с купонами для голосования и рвал их.

Вскоре подошла группа из 50–70 рабочих, сопровождаемая несколькими сотнями уличных мальчишек, молодых парней и «пьяных оборванцев», как отметили позже в докладе жандармы. Во главе манифестации шел плотник Кулагин.

Кулагин также остановился у здания управы и, потрясая кулаками в воздухе, призвал окружающих бойкотировать нечестные выборы. Ему кричали «браво». Затем манифестация распалась на несколько очагов, в которых началось горячее политическое обсуждение. Примерно через час на велосипеде прибыл начальник жандармерии Шейнман. Его встретили издевательскими криками «ура» и свистом. Затем такой же реакции удостоился лидер местных черносотенцев Тиханович-Савицкий.

В общей сложности собралось до 1000 человек, возмущенных новыми правилами выборов. Цензовая система фактически оставляла за бортом рабочих представителей, давая преимущество богатым людям просто потому что у тех было больше имущества и денег. Все это понимали. Собравшиеся поддерживали идею бойкота. В губернаторский сад пустили собаку с привязанной к ней бумажкой: «кандидат в Госдуму».

Губернатор вызвал сотню казаков. На Индийской улице они вместе с полицией преградили путь группе демонстрантов. Полетели камни, причем среди активно метавших был замечен Кулагин. Одному из городовых камень попал в живот, другому в ключицу. Казаки врезались в толпу с ногайками. Пока казаки были отвлечены, несколько десятков рабочих окружили полицмейстера и полтора десятка городовых. Те вытащили револьверы, но до кровопролития дело не дошло.

Разогнанная толпа вскоре собралась в губернаторском саду. Кто-то поднялся на фонарь и веером выбросил в толпу листовки[63].

«Разгром помещичьей усадьбы в 1905 году». Художник Г. Н. Горелов, 1911 г.

Очевидец, чьи воспоминания сохранились в делах местного Жандармского управления, описывал события так: «казаки как звери бросились на публику и начали показывать искусство в умении владеть нагайкой на спинах „свободных граждан“. С визгом и гиканьем они рассыпали удары направо и налево, причем били главным образом женщин. Во время этого „усмирения“ я был в садике и думал, что, очистив улицы от публики, казаки уедут в казармы, но представьте себе ужас бывших в садике, когда они карьером влетели туда и снова начали свою дикую расправу. Бежать из садика было невозможно, потому что полусотня окружила его и не выпускала никого. Везде по садику валялись разодранные шляпки и сломанные трости»[64].

Две социалистические партии

И эсеры, и социал-демократы призвали к забастовкам. Вообще, в это время обе партии выпускали очень много листовок. Часть из них была привозная – от ЦК ПСР, Поволжской группы ПСР и даже «Боевой организации ПСР». Другие были местными и адресными. Эсеры печатали листовки на гектографе, у социал-демократов еще имелась подпольная типография.