Пропавший сын Хрущёва или когда ГУЛАГ в головах (без иллюстраций)

претендующие на объективность зарубежные историки, умышленно искажённая информация вдруг стала признанным фактом. Некоторые из них отличались благими намерениями и этическим подходом, как, например, Таубман, чья книга, в общем и целом, является ценным описанием жизни моего деда. Чего, к сожалению, нельзя сказать о других, таких как британский автор Саймон Себаг Монтефиоре, который в своей захватывающей биографии сталинских соратников «Двор красного царя» часто демонстрирует откровенное пренебрежение и к фактам, и к журналистской этике. Он не только повторяет выдумки о том, что Хрущёв разоблачил Сталина из-за предательства Леонида, но и приписывает их моей маме, что не только ложно, но и до смешного абсурдно[142]. Среди несуразностей и новый поворот в истории Любиного ареста в 1943 году: «Ходили слухи, что [Леонид] оказался предателем, что в условиях сталинского режима бросало тень подозрения на его жену»

[143]. Не говоря о том, что «предательство» стало «фактом» только при Путине, Монтефиоре заодно снабдил Любу ещё одной версией, освобождающей её от ответственности за своё поведение.

Был, впрочем, среди множества элементов этой головоломки один, который поражал не столько сюрреализмом, сколько запутанностью: свидетельство старшего лейтенанта Ивана Заморина, ведущего Леонида, который последним видел его в живых. Через два дня после того задания, с которого Хрущёв не вернулся, Заморин написал свой первый рапорт по этому поводу. Официально подписанный командиром 18-го авиаполка майором Голубевым, рапорт этот хранится в архиве Министерства обороны:

Два наших самолета, ведущий гвардии старший лейтенант Заморин и ведомый гвардии старший лейтенант Хрущёв, были атакованы двумя Фокке-Вульф-190, в результате завязался воздушный бой пары на пару... Сам воздушный бой происходил следующим образом: гвардии старший лейтенант Заморин производил атаку одного ФВ-190 и с дистанции 50-70 м открыл огонь и сбил самолет противника. Хрущёв шёл с правой стороны... Заморин сбил самолет противника и увидел, что к хвосту машины Хрущёва пристроился один ФВ-190 и вёл по нему огонь. Заморин открыл огонь по самолету противника под углом, немецкий лётчик, видя своё невыгодное положение, отвалил от Хрущёва и с пикирования пошел на юг, Заморин продолжал атаковать. В момент, когда истребитель противника отвалил от Хрущёва, Хрущёв с переворотом под углом 65-70 градусов пошел к земле. Когда Заморин возвратился, то Хрущёва не нашёл и считает, что сбитым он не может быть, так как снаряды рвались далеко в хвосте, а перетянул ручку и сорвался в штопор...

Неубедительность этого свидетельства Заморина, возможно, была причиной того, что и год с лишним спустя, в июле 1944 г., кинооператор Дульцев в письме Никите Сергеевичу выразил надежду и уверенность когда-нибудь снова увидеть Леонида. Есть здесь и другие спорные моменты. Вопросы вызывает не только сам факт боя - некоторые считают, что никакого боя не было - но и организация поисков сбитого или упавшего самолета Хрущёва[144].

В письме на имя моего деда, полученном им в апреле 1943 года, командующий Первой воздушной армией генерал-лейтенант Худяков написал, что предпринятые им меры по поиску самолета с воздуха положительных результатов не дали. «В течение месяца мы не теряли надежды на возвращение Вашего сына, но обстоятельства, при которых он не возвратился, и прошедший с того времени срок заставляют нас сделать скорбный вывод, что Ваш сын пал смертью храбрых в бою».

Однако все лётчики, с которыми я говорила, утверждали, что посылать разведывательные самолеты на оккупированную территорию было бы неоправданным риском. Скорее всего, командиры, которым это было поручено, сказали, что организовали поиск, просто, чтобы прикрыть свои спины; открыто отказаться искать сына члена Политбюро, при всей рискованности этого предприятия, они не могли из страха быть обвиненными в измене.

Армейские явно предприняли согласованные усилия, чтобы показать, что они сделали всё возможное. Вторая версия свидетельства Заморина, пройдя по инстанциям, была включена в апрельское письмо командующего Худякова Хрущёву-старшему. В ней утверждалось, что ведущий во время боя не выпускал из виду своего подопечного, что он видел, как тот подвергся атаке, и развернул свой самолет навстречу Фокке-Вульфу, чтобы помочь Леониду уйти. Вернувшись на место боя после преследования немца, Заморин не увидел своего ведомого и подумал, что тот невредимый вернулся на аэродром.

Третья версия явилась на свет шестнадцать лет спустя, 23 ноября 1960 года, когда Хрущёв был на вершине власти. Письмо было написано лично гвардии полковником Замориным, и в нем, в частности, говорилось: «... Ещё один вражеский самолет атаковал меня, и пулемётная очередь зацепила мою машину. Пришлось резким снижением уходить от дальнейших атак фашиста. В это же время я и потерял из виду машину моего ведомого Леонида Хрущёва... Я решил вернуться на свой аэродром. Что стало с моим ведомым, понятия не имею...»