Пророчество о пчелах

Медленно расхаживая по залу, Жак де Моле продолжает говорить:

– До твоего появления, Клотильда, у меня был разговор с Конрадом. Не скрою, у него были свои лазутчики и почтовые голуби, и целью его появления сначала были недобрые намерения в отношении тебя. Но я напомнил ему о послании Христа, исполненном любви, которым вдохновляются в своих деяниях наши ордена, и о нашей заинтересованности в совместной деятельности, а не во вражде. В конце концов он понял мою точку зрения. Не так ли, брат Конрад?

– Совершенно верно.

– Людям надо доверять, они способны меняться. Ты, Клотильда, – наш залог мира, объединения с тевтонцами в священном крестовом походе.

Клотильда не намерена поддакивать командору.

– Вы заманили меня в ловушку! Вы выдаете меня мужу, который меня ненавидит, чтобы вести войну!

– Супруг, как подобает доброму христианину, сумеет простить тебя, Клотильда.

Та готова рвать и метать, но, как и Эврар, знает, что сопротивляться бессмысленно.

– Что же станет с пророчеством? – спрашивает она.

– Разумеется, мы с Конрадом не могли обойти эту тему. Он отказывается от притязаний на кодекс на том условии, что я никогда не использую против тевтонцев того, что смогу извлечь из этой книги. Наша единственная цель – отвоевание Иерусалима и обретение Храма.

– Выходит, нам не суждено узнать его содержание? – бормочет себе под нос Эврар.

Жак де Моле отвечает ему:

– Если хочешь выжить, ты должен…

Удрученный тем, что пророчество опять уплывает у него из рук, Эврар дерзко договаривает за командора:

– …ничего не знать о будущем, да?

– Скажем так: не покушаться на его загадку. Знание о том, что таит будущее, лишило бы тебя наслаждения изумляться, понимаешь?

Акт III. Последняя пчела

80

Атака в разгаре. Атакующие целят в мишень – городок с бежевыми перегородками, вокруг которого снуют беспечные юные особи, занимающиеся привычными делами и не подозревающие о страшной угрозе. В городке десятки миллионов обитателей, но ни один еще не почуял опасность. Атакующих всего полсотни, зато они гораздо лучше вооружены. У каждого защищена и голова, и грудь – блестящими толстыми пластинами. Но самое впечатляющее – их размеры. Некоторые достигают в длину пяти сантиметров! Самый крупный среди защитников городка не превышает в длину полутора сантиметров… Еще хуже то, что у агрессоров огромные и острые, как сабли, жвалы.

Наконец подается сигнал тревоги – едкий запах, мгновенно распространяющийся по всем закоулкам городка.

– ШЕРШНИ!

В улье тут же вспыхивает паника. Все пчелы до одной стучат кончиком брюшка по земле, это создает мерный гул, сродни барабанному, отчего городок вибрирует, рассылая тревожное послание:

– ВСЕОБЩАЯ ТРЕВОГА! НА НАС НАПАЛИ!

Враг страшен, к тому же пчелы не умеют его отражать. Они начинают собираться у летка, чтобы образовать живую пробку и воспрепятствовать вторжению.

Но это не пугает азиатских шершней: они хватают пчел своими когтистыми лапами и отрывают им головы. Под ульем растет гора из голов, лапок, тораксов[45] и брюшек.

У шершней не отнять владения принципом геостационарного полета. То они зависают в воздухе, то пикируют на своих жертв. Издали может показаться, что они срывают мелкие черно-желтые плоды.

Пчелы не желают улетать, не помышляют о спасении: они гурьбой атакуют шершней по одному и пытаются их обездвиживать.

Но результата почти нет, шершни отбивают пчелиные налеты. Пчелы только теряют бесценное время. Пока сотня пчел отвлекает одного шершня, другие шершни уничтожают пчел многими сотнями. Гора трупов растет на глазах. Это настоящая бойня. После неудачи попыток создать живую пробку в летке и коллективно атаковать врага пчелы растеряны. Единственное, что можно предпринять, – это отступить в глубь улья. Пчелиная матка жмется там к своему расплоду и ждет, дрожа от ужаса, в окружении последнего каре своих солдат, готовых пожертвовать собой, чтобы спасти монарха и будущие поколения.

Полсотни шершней проникают в улей, чтобы довершить свое низкое дело. Они наступают.

Без малейшего труда они расправляются с последними стражами. Потом самый жирный подползает к пчелиной матке и, свернув ей лапой шею, откусывает ей своими жвалами голову. Голова катится, как шарик, по улью, превращенному в кладбище.

Шершни возвращаются к груде пчелиных трупов и принимаются за сортировку: головы, лапки и брюшки их не интересуют, им подавай тораксы, содержащие больше всего витаминов. Они рвут их на узкие пластинки и размалывают в кашицу, чтобы скормить потом своим голодным личинкам.

Последние кадры – это толстая белая личинка с желтой головой, будущий злобный азиатский шершень, жиреющий на кашице из останков убитых пчел.

81

В зале Городка науки «Ла-Виллет» загорается свет, но зрители так поражены увиденным, что еще несколько секунд сидят неподвижно.

Оделия Айяну поднимается на сцену и садится перед пюпитром, чтобы прочесть лекцию на тему пчел.

В зале присутствуют несколько известных политиков и ученых.