Читаем Пророчество о пчелах полностью

Пророчество о пчелах

Он смотрит на Мелиссу. На ней красный купальник, темные очки скрывают синяки под глазами. На Александре цветастые гавайские шорты, он уже намазался кремом для загара.

Рене молча восхищается бежево-оранжевым фасадом отеля, проглядывающим за колеблющейся листвой пальм, и вспоминает перипетии, предшествовавшие этому мгновению. С наслаждением дыша теплым благоуханным воздухом, он говорит себе:

Да, эта секунда здесь и сейчас – момент чистого счастья, который надо сберечь в моей коллекции бесценных моментов.

Мелисса надевает вместо темных очков очки для плавания, тоже зеркальные, и грациозно прыгает с бортика в воду.

Александр и Рене тоже заходят в бассейн, чтобы поболтать у его края.

– Признаться, – начинает Александр, – мне невдомек, почему моя дочь, эта отъявленная левачка, связалась с таким ультраправым субъектом, как Бруно. Я рад, что затащил ее сюда, пусть увидит Израиль собственными глазами. Она член Революционной коммунистической лиги. Заядлая антисионистка. Она даже раздавала пропалестинские листовки, ходила на все демонстрации в поддержку палестинцев, носила плакаты сомнительного содержания.

– Антисемитского?

– Скажем, антисионистского. И вот теперь здесь, в стране, которой она отказывает в праве на существование, она купается и заряжается энергией…

– Все увидеть собственными глазами – опыт, которому ничего нельзя противопоставить.

Молодая женщина разрезает воду изящным, умелым кролем.

– Но вряд ли она изменит свое отношение к этой стране. Просто ей нравится отдыхать в шикарном отеле, вдали от драчливого жениха, – возвращается к реальности Рене.

Все трое вылезают из воды и надевают халаты, чтобы быстрее высохнуть. Рене просит официанта принести ему лист бумаги и карандаш, рисует два кружка, складывает лист пополам, как делала Дебора на глазах у Сальвена, и объясняет Александру, что к чему.

Троица недоуменно разглядывает головоломку.

– Все слишком просто, – говорит Мелисса. – Маловато элементов. Два кружка и сгиб.

Рене расправляет и снова складывает листок, словно сгиб – тоже часть загадки.

Внезапно молодая женщина вскрикивает:

– Кажется, я поняла!

Она отнимает листок у Рене и снова складывает его так, чтобы совместить два нарисованных кружка.

– Вообразим, что этот лист – символ пространства-времени, – начинает она. – По-моему, Эйнштейн уже использовал этот принцип, показывая, что планета может одной своей массой изогнуть плоскость, как будто пространство – это гладкая растянутая мембрана или… – чистая страница.

Надо же, она сечет даже в астрофизике. Похоже, я ее недооценивал.

– Представим, что мы находимся здесь, в этом пространстве-времени. – Она указывает на один из двух кружков. – А хотим переместиться вот сюда. – Она указывает на второй кружок.

Рене пододвигается к ней, чтобы ничего не пропустить в ее рассуждениях.

– Два разных места, две разные эпохи… Пока что у нас нет разногласий. Как же этого добиться? С научной точки зрения пока что это за пределами наших познаний, – признает она.

Мелисса опять складывает листок, чтобы два кружка соприкоснулись.

– Тем не менее вы оба достигаете этого при помощи вашего регрессивного гипноза. Наверное, дело в вашем воображении, но вы убеждаете себя, что побывали там, в другом пространстве-времени, что всё там видели, слышали, чувствовали. Все происходит достаточно реалистично для того, чтобы потом беседовать так, будто вы оба пережили в прошлом эти сцены.

Она ухватила что-то такое, что ускользает от нас.

– Верно, – соглашается Александр. – Куда ты клонишь?

– Вы духовно связываете два пространства-времени, символизируемые двумя этими кружками!

Мелисса расправляет и снова сгибает лист, разнимая и снова совмещая кружки.

– Все дело в искусстве складывать пространство-время для создания связей.

Она ждет, пока ее поймут.

– Продолжай! – теряет терпение Александр.

– Скажем так: благодаря вашей психотехнике вы заделались «сгибателями времени». «Загнутое время» – вот что вы создаете.