Пророчество о пчелах

Официант приносит тарелки с местными закусками: фалафелем, баклажанами в томатном соусе, морковью с тмином, хумусом, питой, тхиной, оливками размером со сливу.

Отведав всего понемножку, французы убеждаются, что яства очень острые.

– Я знаю место археологических раскопок здесь неподалеку… Если хотите, можно отправиться туда прямо сейчас.

39

Перед ними высится Стена.

Она сложена из огромных блоков тесаного камня: нижние блоки больше, верхние меньше.

Вверху из стены торчат, как пряди волос, пучки дикорастущих трав.

Щели в нижней части стены плотно набиты многократно сложенными бумажками.

– Стена Плача!.. – восхищенно ахает Мелисса.

– «Стеной Плача» ее пренебрежительно назвал римский монах Иероним Стридонский в 372 году, чтобы поиздеваться над евреями, которые, как он утверждал, рыдали перед последними остатками их разрушенного храма, – объясняет Менелик. – На иврите это «котель», просто «стена». Ее длина пятьсот метров, высота сорок метров. У стены есть и подземная часть, тянущаяся на глубине двадцати метров.

– Какие огромные блоки! – восхищается Александр.

– Это еще что! Под землей есть монолит длиной четырнадцать метров и весом пятьсот семьдесят тонн, – продолжает Менелик. – Стена сложена с легким наклоном, по примеру пирамид, чтобы нижняя часть была шире верхней.

На площади перед Стеной молятся мужчины – некоторые в черных одеждах, с молитвенными накидками на голове и на плечах, некоторые в рубашках или просто в майках. Туристы со всего мира фотографируются на фоне Стены.

У Рене такое чувство, что он здесь еще явственнее ощущает ту энергию, которую уловил, едва ступив на землю Израиля, чувство связи с древней энергией, не иссякающей уже больше трех тысячелетий.

– Можете загадать желание, – подсказывает Менелик и показывает, что следует делать.

Оба француза надевают картонные кипы из ящика при входе на площадь. Каждый – Мелисса, Александр, Рене – что-то пишут на клочках бумаги и складывают их. Мужчины засовывают их в щели между огромными каменными глыбами.

– Что вы загадали? – спрашивает Рене у Александра.

– Найти Священный Грааль. Не это ли заветная цель любого рыцаря?

– А вы, Мелисса? – спрашивает Менелик.

– Я? Я ни во что такое не верю, но все равно написала, что хочу обрести Любовь – с большой буквы.

Александр оборачивается к Рене.

– Послание себе будущему, который когда-нибудь сюда вернется, – говорит тот.

– Какое послание?

– «Ку-ку». С моими инициалами и с сегодняшней датой.

Он не уточняет, что пририсовал два кружочка и сложил свою записку так, чтобы они соприкасались.

Александр, как всегда нетерпеливый, обращается к своему другу:

– Может, отправимся теперь на археологические раскопки, о которых ты говорил, дорогой Менелик? Где это?

– Есть три площадки. Первая, древнейшая, находится в северо-западной части Стены. Она самая большая, но ей служит границей Эспланада мечетей. Вторая – дальше к югу. Она новее и меньше. Предлагаю посетить первую.

– А третья площадка?

Менелик вдруг запинается.

– Ах, да, третья… Дело в том, что иорданцы ведут под храмом работы и вывозят на свалку «строительный мусор». У нас нет прямого доступа ни на эту стройку, ни на свалку. Приходится покупать у рабочих то, что они выносят тайком.

– Стройка под мечетью? – удивляется Александр.

Менелик Айяну ведет их к двери слева от древней стены. Они шагают по коридорам и выходят на площадку, где трудятся молодые археологи. Большинству из них не больше двадцати лет.

Менелик здоровается со своими зрелыми коллегами, руководящими раскопками. Потом берет из коробки пластмассовые каски и раздает их французам.

– Алекс, – говорит он с улыбкой, – Мне неудобно тебя об этом просить, но не мог бы ты взять меня на руки? Здесь не проехать в моем кресле. Не бойся, я легкий.

Александр охотно соглашается. Президент Сорбонны вынимает президента университета Иерусалима из кресла и несет его, как дитя. Вне инвалидного кресла Менелик оказывается выше ростом и еще более тощим, чем на первый взгляд. Его ноги висят, как две палки.

Вчетвером они движутся вниз по сужающимся проходам.

– Это как слоеный пирог: опознано двадцать шесть слоев почвы, соответствующих двадцати шести разным эпохам.

– Что здесь откопали в последнее время?

– Керамику, горшки, оружие, фигурки давностью в три тысячи лет, то есть из эпохи царя Давида. Но есть и следы более глубокой древности.

– Я припомнил египетский текст времен Эхнатона, – делится своими мыслями Рене. – В нем повествуется о сражении отца Эхнатона, фараона Аменхотепа Третьего, с племенем хибиру из Рушалима, оказавшим яростное сопротивление вторжению.

– Все верно, – подтверждает Александр, не готовый позволить своему ученику хвастаться познаниями. – Таков сюжет фресок храма Амона-Ра в Карнаке[21]. Племя хибиру из Рушалима, то есть Иерусалима, упомянуто также на глиняных табличках той эпохи.

Они входят в квадрат, освещенный прожекторами.

– Сердце этого города билось на горе Сион, на юго-западе нынешней Эспланады мечетей.

– От горы Сион происходит слово «сионизм», – напоминает Мелисса.