Пророчество о пчелах

– А еще некоторые высказывания Сальвена, даже проигрывая Гаспару в поэтичности, привлекают своей тонкостью, – замечает Сент-Омер. – Вот это, например, очень мне понравилось: «Человечество делает три шага перед, потом отступает на два шага вспять, снова движение на три шага вперед и на два назад. В конечном счете оно, скорее, шагает вперед, а не назад». Глядя на рухнувшую Римскую империю, я прихожу к мнению, что впоследствии, после вторжения варваров, произошло отступление на два шага назад. Мне представляется, что все это – дыхание Истории. Империи и царства поднимаются, достигают верхней точки, рушатся, позднее вздымаются выше прежнего, опять припадают – но уже не так низко.

– Выходит, братья, все старания построить цивилизацию мира и любви тщетны? – печалится Пайен де Мондидье. – Все обречено на развал?

– Полностью в этом убежден, – отвечает ему Сальвен. – Надо строить, не надеясь, что постройка выдержит испытание временем. Но в конечном счете развитию человечества нет конца.

– Мы уже достигли вершин цивилизованности, не представляю лучшей жизни, чем сейчас, – возражает Гондемар д’Амарант.

– Вот-вот! А судя по вашим пророчествам, в будущем не приходится ждать ничего хорошего! – согласен с ним Мондидье. – Христиане потеряют Иерусалим! Две мировые войны! Страшные бомбы, уничтожающие города, целые молодые поколения, травящиеся веществами прямиком из ада!

– А вы чего хотели? Чтобы начиная с сегодняшнего дня все шло гладко? Мы – рыцари, братья, наш долг – сражаться, не теряя веры, пускать в ход мечи и копья, сокрушая недругов!

Поднимает руку Жоффруа Бисоль.

– А не способны ли эти рукописи изменить настоящее? Иногда объявить о войне – все равно что ее вызвать.

– Святая правда, – соглашается Сент-Омер. – Однажды я убил человека, потому что мне сказали, что он собрался убить меня. Теперь я уже не узнаю, верным ли было то предсказание.

– Не будем забывать, – вступает в разговор Аршамбо де Сент-Аман, – что если объявить, что мы потеряем Иерусалим и что турки победят, то это удручит наши войска, которые из-за этого будут хуже воевать или даже разбегутся, сочтя, что все тщетно, раз нам напророчен разгром.

С этим все согласны. Рыцари, продолжая обсуждение, разбиваются на пары, чем вынуждают Гуго де Пейна встать и хлопнуть в ладоши для напоминания, что обсуждение должно оставаться общим.

– Знание о будущем может быть обоюдоострым оружием, – признает великий магистр. – Что произойдет, если о пророчествах проведает народ?

– Многое в этих пророчествах пугает, – соглашается Жоффруа Бисоль.

– Страх сплачивает, – напоминает великий магистр.

– Люди не желают знать будущее, они предпочитают неожиданность, – говорит Сент-Омер.

– Нет, народ не должен узнать об этих пророчествах, – заключает Гуго де Пейн. – Другое дело – тамплиеры. Нам полезно предвидеть и отражать беды, готовиться к весне еще в разгар зимы. Нашему ордену предоставлен небывалый шанс. У госпитальеров таких пророчеств нет.

– Что ты предлагаешь, брат? – вопрошает Жоффруа Бисоль.

– Я предлагаю, чтобы мы, тамплиеры, остались единственными хранителями этого пророчества и чтобы время от времени, действуя в наших собственных интересах, делились с королями и с народом знаниями о некоторых фактах, дабы предотвратить угрозу или побудить их к полезным деяниям, о которых они не помыслят самостоятельно.

– Вроде плавания к неведомому континенту на западе… – догадывается один из тамплиеров.

– Совершенно верно.

– Или путешествия в Китай, – подсказывает другой.

– Конечно.

– И полета на Луну? – спрашивает третий.

– Мы, мы одни будем решать, какие сведения, когда и кому передавать.

Великий магистр, поглаживая бороду, показывает жестом, что хочет быстрее проголосовать.

– Решать вам. Обе рукописи, прочтенные вами, нуждаются в совершенствовании и, честно говоря, в украшении. Долгом победителя будет, без сомнения, улучшение его труда.

– А нельзя оставить обе? – предлагает Пайен де Мондидье.

– Нет, ответ на этот вопрос уже прозвучал. Останется один автор. Это как в сражении: не может быть двоих главнокомандующих. Проигравший может, разумеется, помогать победившему, но последний сам отвечает за последствия всего предприятия. Что ж, братья, пора голосовать.

Шестеро тамплиеров серьезнеют.

– Кто за пророчество Гаспара?

Поднимаются три руки.

– А за пророчество Сальвена?

Тоже три.

Все долго молчат.

Один Гуго де Пейн еще не высказал своего мнения. Он смотрит по очереди на двоих пророков-соперников и, наконец, решает: