Пророчество о пчелах

Рене встает, покидает туалет и торопится к походной койке, на которой сидит в задумчивости Александр. Он бросается на него и валит на пол.

– Ты заплатишь мне за это, негодяй! – кричит Рене, отбросивший почтительное «выканье», к которому прибегал раньше, когда обращался к бывшему своему научному руководителю.

Никто не успевает вмешаться. Пользуясь эффектом неожиданности, Рене не дает Александру сопротивляться и хватает его за горло.

Александр багровеет, он уже задыхается. Рене, черпающий силы в своем гневе, легко отражает его слабые попытки защититься.

– Признайся, что это ты! – вопит Рене.

Александр пытается что-то пролепетать, но попробуй, скажи что-то отчетливое, когда тебя душат!

– Признайся, что это ты меня убил!

Мелисса пытается помочь отцу, но тщетно. Вмешиваются трое мужчин, они разжимают Рене пальцы и разнимают двух сцепившихся французов.

Александр хрипит.

– Ты убил меня из арбалета! Сам называл его оружием трусов, тем не менее применил его против меня! – бушует Рене.

Видя, что напавший никак не успокоится, троица крепко его держит. К нему кидается Мелисса.

– Что на тебя нашло, Рене?

Она поворачивается к отцу и помогает ему восстановить дыхание.

Рене, которого держат за руки израильские кибуцники, с жаром отвечает:

– То и нашло! «Его» бывшая инкарнация убила «мою» бывшую инкарнацию, чтобы похитить «мое» пророчество!

Молодая женщина старается охладить страсти:

– Если я правильно тебя поняла, Рене, и если допустить, что во всем этом есть смысл… Даже если бы это был он, то есть «бывший он»… если это он убил «бывшего тебя», то, согласись, нельзя обвинять нынешнего человека в делах его старых воплощений.

– Он проник в дом под покровом ночи! В маске! Чтобы меня обокрасть! Да еще поджег дом! А потом выстрелил в меня в упор!

– Понятия не имею, о чем ты говоришь… – стонет Александр, восстановивший дыхание.

– Лжец! Зачем маска, если не бояться, что тебя узнают?

Рене никак не перестанет гневаться, он пытается вырваться.

– Прекратите, оба! – кричит Мелисса. – Забыли, где мы находимся и что творится? Наверху ракетный обстрел, а вы тут устроили драку из-за вымыслов о прежних жизнях! Можно со смеху умереть!

– Она права. Хватит скандалить, вы оба! – говорит некто, владеющий французским. – Не забудьте, что это из-за вас наш кибуц закидали ракетами. Где ваша совесть?

Израильтянин коротко объясняет происходящее на иврите соседям по убежищу. Теперь многие смотрят на драчунов с осуждением.

Оба профессора истории чувствуют, что окружающим претит их агрессивность.

– Что здесь стряслось? – спрашивает Менелик, подъезжая к ним в своем инвалидном кресле.

Рене как будто успокоился, и трое израильтян отпускают его.

– Он меня убил, – повторяет он и, пользуясь возвращенной ему свободой, опять вцепляется в горло Александру. Его оттаскивают.

– Клянусь тебе, это не я, – говорит Александр.

– Разве не «твой» Гаспар прокрался ко мне ночью и стащил «мой» кодекс? В тот самый момент, когда меня убили, ты медитировал. Ты им руководил!

– Я действительно был с Гаспаром, но при нем была его жена Мириам, когда ему сообщили о твоей гибели. Клянусь, это не я!

Тогда кто же?

– И вообще, захоти я украсть твой кодекс, то зачем бы я напялил маску?

– Чтобы я не знал, что меня предает лучший друг.

– Да не я это, хочешь, поклянусь? – Александр ищет, чем бы поклясться. – Клянусь головой моей дочери!

Знаю, он серьезно относится к клятвам, а дочь для него – всё. У него искренний вид. Я обвиняю его, не имея никаких доказательств, опираясь только на знание о нем в двух эпохах.

Напряжение спадает.

Раздается взрыв, еще более мощный, чем прежние.

– Взорвалось совсем близко, – определяет тоном знатока Менелик. – Наверное, парочку домов придется поднимать из руин.

– Выходит, мира этой стране не видать? – спрашивает Мелисса, чтобы сменить тему.

– Что поделать, если раздорам уже больше шести тысяч лет! – вздыхает Менелик. – Не удивлюсь, если они уже записаны в генах у жителей региона. Месть, желание захватывать, обращать в свою веру, грабить, убивать, насиловать… Хетты, ассирийцы, филистимляне, набатеи, вавилоняне, персы, египтяне, греки, римляне, турки, франки… Все они без конца сходились в поединках на этой арене под названием «Израиль» – наверное, по той причине, что это – единственная перемычка между Африкой и Азией.

Если не он, то кто?

Вслух Рене говорит:

– Если это не ты, то кто же?

– Наверняка кто-то из остальных семи тамплиеров, потому что о существовании пророчества было известно только нам девятерым.

Рене вяло протирает стекла своих очков в позолоченной оправе, он уже успокоился и чувствует себя опустошенным. Трое, державшие его за руки, видя, что он угомонился, отходят.

Новый взрыв.

Из динамика звучит тирада на иврите.