Прощай, мисс Совершенство

– Да что ты говоришь!

По его лицу я вижу, что он собирается сказать нечто, что я не хочу слышать, но я не успеваю его остановить:

– И почему тогда она не рассказала тебе про мистера Кона раньше?

А, это.

– Почему не предупредила перед тем, как уехать в другую страну?

– Ну, строго говоря, Уэльс – это не совсем…

– Почему она не рассказала тебе, что влюбилась в вашего учителя? Занималась сексом с одним из ваших учителей? Что там пишут в газетах – сколько длится их роман?

– Коннор, прекрати.

– Три месяца? Четыре?

– Ладно, блин, я все поняла, о’кей?

Наступает долгая тяжелая пауза. Я смотрю на него. Мое дыхание звучит как-то сдавленно. Чего он от меня ждет? Что я скажу, да, ты прав, Бонни поступила ужасно, и я готова… отречься от нее? Пусть сгинет в Шотландии, или Ирландии, или бог знает где еще вместе с нашим хреновым учителем, человеком, которому мы все должны были доверять? Сделать вид, что она ничего для меня не значит, что восемь лет дружбы можно стереть одной тупой ошибкой?

– Ты думаешь, я ничего этого не понимаю? – наконец спрашиваю я. Выходит очень тихо. – Я знаю, что это полный мрак. Но все же она – моя Бонни. Я должна попробовать. Я поеду.

Коннор ничего не говорит, выбивая пальцами ритм на коленке. Наконец он кивает:

– Ладно.

Я делаю глубокий вдох:

– Ладно. Так что я еще могу сделать?

– Ну, если на поезде ехать не вариант, можешь на автобусе. Но это так долго, что, может, того и не стоит. Еще можно на машине.

– Но я не вожу.

– Я имею в виду машину с шофером.

– А кто среди наших знакомых водит?

Нам одновременно приходит в головы одна и та же мысль:

– Валери.

Валери.

17

Весь следующий час мы пытаемся придумать, как заставить Валери согласиться отвезти меня в Глазго. По мнению Коннора, есть три возможности.

1) Рассказать Валери правду и надеяться, что она не побежит сразу к Кэролин. (А она наверняка побежит.)

2) Рассказать Валери часть правды: что меня нужно добросить до Глазго, но не называть причину и надеяться, что она не догадается. (А она наверняка догадается.)

3) Соврать.

На самом деле мне остается только третий вариант. Вчера Кэролин предложила мне съездить отвлечься от всего этого цирка, и с кем же мне еще поехать, как не с Валери? Разве она не пыталась привлечь мое внимание последние несколько дней? Мне даже не придется просить ее: я скажу, что хочу съездить на выходные в Йорк, где находится ее университет, а о дальнейшем путешествии можно будет волноваться позже, когда мы уже отъедем достаточно далеко и назад поворачивать будет поздно.

– Не к чему подкопаться, – довольно говорю я.

– Да нет, можно, – отвечает Коннор-реалист. – Но лучше мы все равно не придумаем.

– Который час?

Он смотрит на часы:

– Половина двенадцатого.

– Мне пора домой. Если Валери там, мы сегодня же сможем поехать. Сколько отсюда до Йорка? Мы можем добраться туда вечером, а утром направиться в Глазго. Боже, только бы они до того времени не переехали.

– Эй, – зовет Коннор, и я послушно перевожу на него взгляд. – Мы еще не поговорили обо мне.

– О тебе? А что такое?

– Я поеду с вами.

– Что? Нет, Коннор, нет, тебе нельзя. Твоя мама…

– Мама поймет. Они с бабушкой вполне обойдутся без меня пару дней.

– Точно?

– Да, конечно. Это важное дело.

– Ты уверен?

– Да, Иден. Боже правый. – Он хмурится. – Мама не то чтобы к постели прикована. Иногда ты ведешь себя так, словно она совсем беспомощная.

– Но…

– Ты думаешь, я бы предложил поехать с тобой, если бы думал, что она не справится? Я знаю, что делаю, господи.

Он словно оправдывается передо мной, и я не понимаю, почему. Я действительно почти не разбираюсь в болезни его мамы, в том, как именно он должен за ней ухаживать, но это лишь потому, что он мне ничего не рассказывает. И я в этом не виновата. Я не собираюсь давить на него, чтобы он говорил со мной о чем-то, о чем не хочет. Я-то знаю, каково это. Очень хреновое чувство! Коннор смотрит на меня, словно ожидает извинений, но я не из тех, кто просит прощения ни за что, поэтому я ничего не отвечаю.

– Я просто спросила, – говорю я наконец.

– Ты спросила, уверен ли я. Но тебе необязательно такое спрашивать. Я с восьми лет ухаживаю за мамой. Если я предлагаю тебе отправиться в экспедицию по спасению Бонни, это уже значит, что я уверен, ага?

– Ага, – говорю я.

Я протягиваю Коннору руку и переплетаюсь с ним пальцами, а потом поднимаю ладонь, чтобы поцеловать его руку.

Он, смягчившись, улыбается.

– Так ты хочешь, чтобы я поехал?

– Да.

Когда я прихожу домой, Валери сидит за столом в столовой, склонившись над какой-то старой контрольной. Я встаю у нее за спиной, но она так сосредоточена, что совсем меня не замечает. Я легонько толкаю ее в плечо.

– Господи! – Она вскакивает со стула и резко разворачивается ко мне. – Черт, Иден. Ты что, убить меня хочешь?

– Привет, – как ни в чем не бывало отзываюсь я.

– И тебе привет. – Она прикладывает руку к груди и похлопывает, словно пытаясь потушить пожар. – Ты только что сократила мне жизнь на пару лет.

– Есть ли вероятность, что ты немножко преувеличиваешь?

Она смотрит на меня яростным взглядом: