Прощай, Золотой лев!

Когда я снова посмотрел на парня в наручниках, он разговаривал с Анджелой. Меня осенило. Это она наняла этого парня, чтобы он прикопался к Кертису – не могла ему простить, что он ее не замечает. И тут я передумал. Я буду иметь дело с ней, а не с бедным парнем, которого она выбрала своим орудием.

– Ты знаешь Анджелу Шепард? – спросил я у Кертиса.

Он покачал головой.

– Нет. Я неплохо знаю ее братьев, а с ней никогда особо не пересекался.

Он говорил правду. Он действительно не знал, что Анджела гоняется за ним, наверное, думал, что я взъелся на него просто так, без причины.

– Причем тут Анджела? – спросил он.

– Потом объясню.

Марк слегка пошевелился и застонал.

– Марк,  – мягко сказал я,  – слушай, ты не шевелись, просто лежи спокойно. Сейчас отвезем тебя в больницу.

Марк открыл глаза. Зрачки были такие огромные, что золотой ободок вокруг них еле виднелся. Я взял его ладонь, она была как лед. Марк смотрел прямо перед собой и, казалось, не слышал меня и не видел. Я забеспокоился.

– Что с ним такое?

– Шок,  – сказал Кертис. Он снял куртку и укрыл Марка. Я был без куртки, а то бы сделал то же самое. У Марка всё еще шла кровь, мне не удавалось ее остановить. Казалось, скорая не приедет никогда.

Когда она появилась, я поехал с Марком. Он наконец узнал меня.

– Брайон? – он издал что-то среднее между смехом и стоном.  – У меня всё болит.

– Лежи тихо,  – сказал я. Я чуть не плакал, впервые за много лет. Я очень волновался за него.

– Слушай, Брайон,  – сказал Марк слабым голосом,  – останешься со мной в больнице, ладно?

– Я же не просто покататься с тобой поехал.

Он закрыл глаза.

– Ладно, но ты просто останься со мной.

В больнице ему наложили десять швов. Рентген не показал ни переломов, ничего такого, так что врач сказал, что мы можем ехать домой. Я только не знал, как мы туда доберемся: машину Чарли я оставил на танцах, и, если подумать, то и Кэти я оставил там же. Это меня немного беспокоило, но гораздо больше меня беспокоило, как довезти Марка до дома.

Марк сидел прямо, но голова у него была мутная, от обезболивающих он был сонный и под кайфом. Пиво, которое он выпил в машине, возможно, тоже еще не выветрилось. Он был плох.

Я подумал было вызвать такси, но я не знал, как буду платить даже за вызов скорой. И тут внезапно меня спасли Кэти и Кертис. В любой другой момент один вид этой парочки вместе вывел бы меня из себя, но тогда я обрадовался.

– Я пригнал машину,  – сказал Кертис.  – Я подумал, вам иначе домой не добраться. Марка отпустили домой?

– Да, сказали пару дней полежать, а потом через пару недель заехать снять швы. Помоги мне затащить его в машину.

– Здорово, Понибой! – приветствовал его Марк.  – А ты что тут делаешь?

Мы с Кертисом подняли его на ноги, встали по бокам и каждый закинул по руке себе на плечо.

– Пошли, парень,  – сказал я.  – Пора домой.

Марк попытался идти сам, но чуть не упал, так что мы наполовину затащили, наполовину занесли его в машину. Мы уложили его на заднее сиденье и залезли сами.

– Слушай,  – вдруг сказал я,  – а как ты завел машину без ключей?

Кэти обернулась и посмотрела на Кертиса.

– Да, правда, как?

Он покраснел.

– Угнал,  – наконец сказал он.  – Марк уже давно меня научил.

Я чуть не рассмеялся, это было так похоже на Марка.

– Ты, главное, не привыкай,  – сказал я.

Кертис покачал головой.

– Я никогда раньше этого не делал.

Я наконец понял, что Марк был прав насчет Кертиса: он был не высокомерный, а просто застенчивый.

Я довез его до дома. Было очень обидно просто отвезти Кэти домой, но делать было нечего. Марк что-то пел сам себе на заднем сидении. У него был хороший голос, но песню он выбрал ту еще, так что Кэти делала вид, что не слышит. Я проводил ее до двери.

– Мне очень жаль, что всё так обернулось,  – сказал я.

Она усмехнулась.

– Мне тоже, но слава богу, что с Марком всё не так плохо. Я хорошо провела время, правда – особенно с Понибоем, когда мы ехали за вами в больницу.

Я быстро посмотрел на нее. Она просто дразнила меня, хотела позлить.

– На самом деле нет,  – продолжала она.  – Он не в моем вкусе, слишком молчаливый.

– Не то что я.

Я хотел было поцеловать ее, но никогда не знаешь, некоторые девчонки целуются на первом свидании, другие нет. Так что я решил, что на всякий случай не буду. И потом, на крыльце горел фонарь, и из-за занавесок на нас уставились четыре или пять мордашек.

– Я тебе позвоню,  – сказал я наконец.

Когда мы с Марком добрались домой, действие обезболивающих выветрилось, у него по лицу тек пот и, возможно, слезы, но он ухмылялся, как всегда.

– Не очень-то мне хорошо, Брайон,  – вот и всё, что он сказал.

Я помог ему войти в дом и уложил в постель.

– Сможешь уснуть? – спросил я, выключив свет.

– Вряд ли, чувак, у меня так голова болит. Ты устал, Брайон?

– Не-а,  – сказал я.

Я сидел на кровати, прислонившись спиной к стене, и курил. В лунном свете я ясно видел Марка. Он подложил руку под голову и смотрел на луну.

– Ну если ты всё равно не собираешься спать, и я не собираюсь, может, поговорим?

– Я не против,  – сказал я.