Прощание славянки

В 1870 году прусские войска оккупировали значительную часть территории Франции, а к концу 1914 года в руках французов оставались семьдесят семь департаментов из девяноста, при этом промышленность и сельское хозяйство не понесли большого ущерба.

Особенно большую помощь оказала Франции Англия, одна из великих держав мира.

Можно смело сказать, что к концу 1914 года Германия не располагала возможностями одержать быструю победу над неприятелем и повторить тот успех, которого она добилась сорок три года назад.

Глава VIII. Предтечи Ленина

Существует версия, что еще через три года, когда Германии стало совсем плохо, она искала возможности заключить сепартаный мир с царским правительством.

Но в то же самое время существует и другая версия, согласно которой вопрос о сепаратном мире впервые был затронут не в 1917, а в 1914 году.

Более того, со временем версия о секретных сепаратных переговорах между Россией и странами австро-германского блока станет одной из самых дискуссионных тем в отечественной историографии Первой мировой войны.

По этой версии, Николай II и императрица-немка мечтали заключить мир с родственными им династиями Гогенцоллернов и Габсбургов, хотя на этот счет не найдено ни одного документального свидетельства.

Некоторые историки доказывали и продолжают доказывать, что российский император и особенно его венценосная супруга-немка только и мечтали о том, чтобы за спиной своих союзников заключить мир с родственными им по крови и духу династиями Гогенцоллернов и Габсбургов. А затем всем вместе в зародыше задушить нарождавшуюся в Европе мировую пролетарскую революцию.

Другие, не менее известные ученые отрицали стремление царской династии пойти на сепаратный сговор с противником, отмечали, что на этот счет не найдено ни одного документального свидетельства.

Как же обстояли дела на самом деле? Были ли какие-либо тайные переговоры между Петроградом, с одной стороны, и Берлином и Веной, с другой?

А если были, то чем они закончились?

Как известно, противоборствующие коалиции вступили в Первую мировую войну с детально разработанными стратегическими планами.

Так, Германия руководствовалась так называемым «планом Шлиффена», краеугольным камнем которого была молниеносная война — блицкриг.

Однако события на фронтах стали развиваться по другому сценарию, и уже к концу 1914 года стало очевидно, что надежды на блицкриг потерпели полный крах.

Более того, произошло то, чего более всего опасалось германское военное командование: страна была вынуждена вести войну на истощение на два фронта.

Сложное стратегическое положение, в котором оказалась страна, понимали не только немецкие военные, но и политики.

Что им, я имею в виду политков, оставалось в такой ситуации?

Только одно: внесение раскола в стан противника, что и стало теперь одной из основных задач германской и союзнической ей австрийской дипломатии.

Первым свидетельством этого стало письмо руководителя внешнеполитического ведомства Германии фон Ягова бывшему послу Берлина в Санкт-Петербурге Пурталесу от 11 ноября 1914 года.

«Возможно ли, — писал он, — между некоторыми русскими персонами заплести такие нити, которые бы углубили разлад между матерью-императрицей, царем, великими князьями и, возможно, генералами?

Мы должны добиться напряжения между нашими врагами, чтобы разорвать тройственную коалицию».

Мысль о налаживании прямых контактов с царским двором и о возможном сепаратном мире с Россией почти одновременно посетила не только шефа внешнеполитического ведомства Германии, но и верховное руководство немецкой армии.

«До тех пор, пока Россия, Франция и Англия держатся вместе, — утверждал начальник имперского Генштаба Фалькенгайн, — нам невозможно победить противников и обеспечить для нас подобающий мир.

Или Россия, или Франция должны быть отделены.

Прежде всего, мы должны стремиться к тому, чтобы побудить к миру Россию. Можно с уверенностью ожидать, что если Россия пойдет на мир, то также уступит и Франция…»

21 ноября 1914 года крупный немецкий промышленник Баллин сообщил кайзеру о том, что датский король Христиан Х выразил желание «установить в любой секретной форме при полном исключении официального пути» контакты со своими двоюродными братьями — королем Англии и русским царем.

Сообщение о возможной датской посреднической миссии было положительно воспринято в германском Генштабе, но неоднозначно в политическом руководстве.

В последних числах ноября здесь развернулась довольно острая дискуссия по вопросу о целесообразности сепаратного мира с Россией.

Фалькенгайн исходил из того мнения, что коль скоро осуществить план Шлиффена не удалось, сепаратный мир с Россией самым благоприятным образом скажется на положении Германии.

Его, как и Бисмарка, пугали безбрежная территория России и огромные людские резервы страны.

В этих условиях наилучшим решением вопросам для Германии была бы ликвидация протяженного от Балтийского моря до Карпатских гор Восточного фронта и последующая концентрация усилий на Западе.