Прощание славянки

«Россию разгромить невозможно — с ней можно только договориться», — такова была его позиция.

Призывая начать переговоры с Россией, Фалькенгайн обосновал их необходимость и тем, что «сохраняется достоверная угроза, что нам изменит Австрия».

Думается, для подобных опасений в то время у немцев были основания.

13 ноября 1914 года германский посол в Вене сообщил в МИД о том, что в австро-венгерской армии циркулируют слухи о скором сепаратном мире.

На следующий день канцлер Бетман-Гольвег проинформировал внешнеполитическое ведомство о том, что «генерал Фалькенгайн далеко не согласен с тем, что австрийская армия стремится к миру».

Однако инструкции начальника генерального штаба о желательности начала сепаратных переговоров с Россией наглядно свидетельствуют как раз о том, что в верховном немецком командовании после удачного наступления русских войск в Галиции существовали весьма серьезные сомнения в надежности своего союзника.

Идею поиска компромисса с Россией поддерживал и министр иностранных дел Германии Ягов. Твердым сторонником скорейшего замирения с Россией был и влиятельнейший морской министр Тирпиц.

Главным соперником рейха он, безусловно, считал Англию.

«Политическим мозгом Антанты всегда был Лондон, — писал гросс-адмирал, — он же становился все более и ее военным мозгом…

Я не знаю, найдется ли в мировой истории пример большего ослепления, чем взаимное истребление русских и немцев во славу англо-саксов».

Несколько отличного мнения придерживался рейхсканцлер Бетман-Гольвег.

Он поначалу сдержанно относился к идее возможности заключения сепаратного мира с Россией, полагая, что она еще не готова к нему.

Тем не менее, он надеялся, что грядущие победы и оккупация всей Польши смогут в ближайшем будущем создать основу для «взаимопонимания» между двумя странами.

Так, информируя 24 ноября германский МИД о предложении датского короля, канцлер присовокупил: «По моему мнению, ответ должен быть отсрочен до тех пор, пока не наступит решение на Востоке».

Третьей позиции придерживался государственный секретарь Циммерман, за спиной которого стоял генерал Людендорф.

Он считал, что Россия должна быть решительно повержена. Наименее опасным врагом Циммерман считал Францию.

В принципе и Циммерман допускал возможность заключения сепаратного мира с Россией, но исключительно на немецких условиях и только после того, как будет завоевана Польша, освобождена от русских Галиция и разгромлена Сербия.

Кроме того, заключение сепаратного мира с Россией для Германии не может стоять на повестке дня также и исходя из ее союзнических отношений с Австро-Венгрией. По мнению дипломата, вообще «мировая война возникла из-за панславистских устремлений России».

Таким образом, в конце 1914 года, когда в Берлине впервые в практическую плоскость встал вопрос о возможности начала сепаратных контактов с Россией, ни среди немецких военных, ни в германском правительстве не существовало единства мнений.

При отсутствии консенсуса в верхушке Германии по такому деликатному вопросу последнее слово осталось за кайзером Вильгельмом II.

Он в этой ситуации встал на сторону начальника генштаба, и они оба выступили за скорейшее установление неформальных контактов с Петроградом.

К тому же и австро-венгерское правительство, и венский двор также однозначно выступили в поддержку этой идеи.

27 ноября 1914 года Бетман-Гольвег отправил от своего имени телеграмму в Вену, где подробно изложил идею о начале мирного зондирования при посредничестве датского короля.

Ответ из Вены не заставил себя долго ждать.

«Кайзер, — сообщал 28 ноября германский посол в Вене, — нашел предложения о мире совершенно отрадными».

Бетману оставалось только развести руками и… поддержать решение двух императоров.

При этом вызывает сомнения искренность желания руководителя немецкого правительства идти на какие-либо конструктивные переговоры с Россией.

По крайне мере, 27 ноября он попросил Ягова проинформировать австрийского министра иностранных дел графа Берхтольда таким образом, чтобы у того не было «никакого впечатления, что мы этому делу (т. е. мирным переговорам с Россией) придаем действительно серьезный характер».

Как бы то ни было, но в конце ноября 1914 года германское военное и политическое руководство начало осуществлять первую попытку склонить Россию к выходу из войны и убедить ее правящие круги начать за спиной союзников по Антанте переговоры о сепаратном мире.

Эти попытки были продолжены и дальше, и мы еще расскажем о них.

Часть IV. Великое отступление

«История предъявит счет военному командованию Франции и Англии, которое в своем эгоистическом упрямстве обрекло своих русских товарищей на гибель, тогда как Англия и Франция так легко могли спасти русских и таким образом помогли бы лучше всего и себе».

Ллойд Джордж