Прощание славянки

Это было уже не первое нападение на дипломатов стран Антанты с начала войны.

Ранее в Исфагане неизвестные террористы убили русского вице-консула Кавера, затем покушались на жизнь русского и английского консулов в Кянгевере.

И в этом не было ничего удивительного, так как неприязнь определенных слоев персидского общества к русским и британцам имела глубокие корни.

Еще в 1909 году, в разгар революционных выступлений в Персии, министр иностранных дел России А. Извольский требовал от шахского правительства «навести порядок» и «обеспечить безопасность русских подданных».

Этой неприязнью умело пользовались германо-турецкие агитаторы, которые в обличье дервишей, проповедовавших на улицах и площадях иранских городов, в мечетях и медресе, на духовных беседах в домах состоятельных горожан и знати.

Надо заметить, что разнообразием своих выступлений новоявленные святые не баловали, и все они говоили приблизительно следующее:

— Мусульмане всего мира восстают против гнета и насилия. Сунниты уже подняли меч против креста. Шииты, очередь за вами! У порабощенных народов есть один друг — народ немецкий! УИслама защитник перед Аллахом пророк, а на грешной земле — германский император!

Остается только добавить, что под суннитами они подразумевали турок, а под шиитами — персов.

Однако в восточной Персии у немцев ничего не вышло.

Казачьи разъезды Хорасанского отряда полковника Гущина быстро перехватывали подозрительных путешественников и караваны с грузами для германо-турецких наемников.

Оставалось попробовать на западе страны, в районе Керманшаха — Хамадана.

13 августа волонтерами графа Каница заняли город, где сразу же началась вербовка добровольцев на священную войну.

Вербовка шла ни валко, ни шатко. Тем не менее, к середине сентября этот отряд в составе 2000 человек двинулся на Хамадан, являвший собой важный перекресток дорог в персидском Курдистане, население которого немцы рассчитывали привлечь в свои ряды.

Несмотря на объявленный Султан-Ахмед-шахом нейтралитет его страны, полиция в ход подстрекательских сборищ не вмешивалась.

Ее бездействие официальные лица оправдывали тем, что мечети и медресе пользовались правом экстерриториальности и светская власть там силы не имела.

Из Закаспийской области в Персию пробирались бежавшие из русского плена австрийцы и турки.

Эмиссары графа Каница встречали беглецов на границе.

Затем их направляли в специальный лагерь в Неймед-абаде, где готовили к партизанской войне в горах.

В роли военных инструкторов вместе с немцами выступали шведские и турецкие офицеры, числившиеся на службе в персидской жандармерии.

Российский посланник фон Эттер неоднократно делал по этому поводу представления шахскому правительству.

Реакция Мустоуфи-эль-Мемалека, сделавшего тайный выбор в пользу Тройственного союза, была выдержана в лучших традициях уклончивой восточной дипломатии.

С лета 1915 года начался массовый исход российских граждан из Тегерана, Кума, Исфагана, Тавриза и Хамадана

Бежали чиновники и служащие различных учреждений с семьями, торговцы, духовные миссионеры, напуганные религиозной нетерпимостью и враждой к русским, слухами о погромах, поруганием флага державы, спущенного над консульскими миссиями в Кянгевере, Керманшахе, Урмии и других городах.

Все они направлялись в город Казвин в ста километрах от побережья Каспия под защиту русской казачьей бригады.

Скоро этот город оказался переполнен толпами беженцев, и, конечно же, у них были самые веские причины опасаться ослепленных ненавистью мусульманских фанатиков.

Чтобы нейтрализовать германо-турецкое влияние на правительство Персии, Лондон и Петербург заявили о намерениях оказать Тегерану значительную финансовую помощь, сначала в виде единовременных авансов, а затем ежемесячными субсидиями, начиная с 8 сентября 1915 года.

Самой собой понятно, что тот согласился.

Однако очень скоро шах уволил по личным мотивам церемониймейстер своего двора Эхтесаболь-Мольк.

Обиженный царедворец отомстил шаху тем, что сообщил русскому и английскому посланникам фон Эттеру и Чарльзу Марлинга подробности начатой Мустоуфи-эль-Мемалеком двойной игры.

Главным в этой игры был выигрыш времени, который дал бы возможность немцам сформировать и подготовить вооруженные отряды, а туркам перебросить из Месопотамии в Персию регулярные войска.

Высокопоставленные правительственные чиновники со всем восточным красноречием убеждали фон Эттера и Марлинга в том, что сами недовольны тем, что персидской жандармерии «выступила против своего законного правительства».

То же самое было сказано и о формированиях «борцов за веру» — муджахидов.

Более того, дабы не быть голословными, они имитировали бруную деятельность и посылали на «усмирение» восставших отряды «казаков», прекрасно зная о том, что эти, с повзоления сказать, воины сразу же разбегутся или укроются в мечетях и мавзолеях.

В конце концов, министры иностранных дел Великобритании и России заявили, что заключенный Тегераном тайный союз с противниками Антанты развязывает ее державам руки в отношении Персии, вплоть до оккупации и раздела страны.