Прощание славянки

При этом надо отметить и то, что корпус Баратова значительно уступал противнику по количеству сабель и штыков.

В этих условиях решающую роль сыграли стремительность и внезапность действий казаков.

Неожиданное появление их в разных местах порождало слухи, что в порту Энзели высадилось 50 тысяч русских.

По мере дальнейшего продвижения войск Баратова эта цифра постоянно увеличивалась.

Сразу же после высадки прибывших из Баку войск по настоянию посланника фон Эттера часть Казвинского отряда в демонстративных целях заняла селение Кередж в одном переходе от Тегерана.

Эта мера была вызвана полученным от командира персидской казачьей бригады известием, что германские агенты подкупили немалую часть его «казаков» в столичном гарнизоне, с тем, чтобы спровоцировать мятеж, убить русских инструкторов.

Затем планировалось начать погромы в европейском квартале Тегерана, преследуя цель нанести максимальный ущерб миссиям государств Антанты.

Сигналом к мятежу должны были послужить взрывы бомб, брошенных в районе казарм бригады.

Внезапное появление в Кередже казаков генерал-майора Золотарева спутало этот план.

В прогерманских кругах Тегерана началась паника. Не только немецкая и австро-венгерская миссии, но и многие из депутатов меджлиса (парламента) немедленно покинули столицу, устремившись на юг.

Глава кабинета Мустоуфи-эль-Мемалек убеждал Султан-Ахмед-шаха, что казаки вот-вот войдут в Тегеран, что он станет заложником России и ему надо поспешить с отъездом в древний Исфаган.

Именно туда ему советовали временно перенести столицу и «начать новую эру царствования, свободную от русского и английского влияния».

Однако фон Эттер уговорил шаха не уезжать в германо-турецкий стан.

По всей видимости, ему были даны твердые гарантии, что если шах не пойдет на поводу у германо-турецких сил, войска Баратова в столицу не войдут.

Местом своего дальнейшего пребывания персидский монарх избрал загородный дворец Фараг-абад в четырех верстах от Тегерана.

Вскоре поступили известия, что граф Каниц организует поход на Тегеран, для чего в районе Султан-абада он собрал около 5 тысяч своих сторонников.

Вскоре к ним присоеденился Хамаданский жандармский отряд. Еще через несколько дней граф ожидал подхода 5–9 тысяч муджахидов.

Разбив основные силы корпуса на пять группировок, Баратов с 23 ноября двинул два отряда, которым отводилась главная роль, от Казвина в на Хамадан и на Лалекян — Кум.

25 ноября отряд полковника Фисенко вступил в бой с жандармами у селения Элчи и вынудил их ретироваться.

Новым рубежом обороны стал перевал Султан-булаг, на полпути между Казвином и Хамаданом.

Сюда было стянуто около 10 тысяч «воинов ислама».

Тем не менее, многократно уступавшие защитникам Султан-булага в численности, бойцы полковника Фисенко овладели неприступным перевалом за двое суток.

Преследуя отступающих, казаки Фисенко 30 ноября вышли к стенам древнейшего города Экбатана.

В 5 км от города казаков встретила депутация горожан, просившая у русских защиты от оккупировавших Хамадан немецких и турецких наемников и присоединившихся к ним персидских жандармов.

Затем Фисенко узнал, что губернатор Хамадана Сардарь Ляшгар, сын министра внутренних дел Фермана-Ферма, арестован шведским майором Демаре.

Вместе с германским консулом в Хамадане он назначил губернатора из своих людей.

Фисенко задумался. Штурм богатого архитектурными памятниками города мог нанести серьезный ущерб персидской культуре.

Пока Фисенко раздумывал, как поступить, лазутчик принес весть, что противник оставил Хамадан.

Майор Демаре, нагрузив караван «конфискованным» им золотом из активов государственного банка Персии на сумму свыше 60 тысяч туманов и взяв Сардаря Ляшгара в заложники, двинулся на юг.

И напрасно германский консул требовал оборонять центр восстания. За командиром жандармов поспешили унести ноги и прочие «защитники» ислама.

В конце концов, бежал и сам консул, да так стремительно, что казаки обнаружили в столовой его дома еще не остывший обед.

В последующие дни, развивая успех, неутомимые казачьи сотни разбили все вражеские формирования.

Столь стремительное и бесславное падение Хамадана нанесило сильный удар по германо-турецкому престижу в Персии.

Дабы хоть как-то исправить ситуацию, граф Каниц попытался перерезать шоссе Хамадан — Казвин и отсечь отряд Фисенко от главных сил.

Но ничего из этого не вышло. Казаки без ощутимых потерь опрокинули контратаковавших и продолжили наступление, конечной целью которого Баратов определил город Керманшах на границе с Ираком.

В те самые дни, когда отряд Фисенко с развернутыми знаменами входил в Хамадан, в Тегеране сторонники германо-турецкой ориентации вновь готовили столицу к сопротивлению «неверным».

Премьер-министр Мустоуфи-эль-Мемалек 25 ноября заявил, что прерывает переговоры о заключении военного союза с Великобританией и Россией под влиянием «настроений общественности», которая якобы высказалась в пользу того, чтобы Персия приняла сторону единоверной Турции и «защитницы» ислама Германии.