Прошедшее продолженное время

Эти существа – не люди, так холодно-спокойно и терпеливо их внимание, так мало в нем эмоций. Так, наверное, смотрит удав, подползая к попавшему в капкан кролику.

Возница вдруг непроизвольно втянул голову в плечи:

– Страсть Господня, – сказал, крестясь. – Господи, пронеси.

– Ладно тебе, Федор Иванович, – произнес отец, напряженно разглядывая кромку леса. Проплешину эту проедем, и, считай, дома.

– Хорошо тебе говорить, – ворчливо ответил возница. – Гол как сокол. Один сын уже почти кавалер, другой при бабке. И помирать не страшно.

– А чего же ты, дядя Федор? Жениться, что ли, надумал? Или какое другое дело всей жизни неоконченное осталось… – с усмешкой поинтересовался я.

– Етить твою мать, Данилка. Помолчал бы. Прибьют тебя когда-нибудь за твой язык поганый.

Словно услышав эти слова, далеко в лесу раздался хлопок, а следом свистящий звук постоянно растущего тона. Отец сразу же сориентировался, закричал:

– Глаза прикрой!

Едва я успел приложить к лицу ладони, свист прервался гулким взрывом. По телу ударил обжигающе горячий поток лучистой энергии. Когда ощущение пронизывающего жара ушло, я опустил руки и успел увидеть волны медно-красной, раскаленной субстанции, которые плыли над лесом, зажигая деревья как лучинки.

– Ты понял?! – крикнул отец. – Отрезали… Умно придумано. Направленные взрывы мягкого распада. В огонь не войдешь, а на поле мы как на ладони.

Тут я увидел, как из замаскированных люков метрах в двухстах справа от дороги стали вылезать люди в блестящих костюмах со шлемами на голове. Сейчас я мог рассмотреть их во всех подробностях.

Именно так изображались в старинных журналах космонавты или пожарные. Отсветы пламени отражались в сгибах серебристой ткани, плясали в темных стеклах, прикрывающих лица. Упаковка в металл защитных костюмов позволила вампирам действовать днем. На поясах нападающих горели синеватые огоньки плазменных генераторов.

Существа вскинули оружие, в глаза ударили яркие тонкие лучики, исходящие от стволов, по земле заплясали красные пятна.

– Кровососы! Мертвяки! – заголосил один из дружинников, сразу протрезвев.

– Воины! – крикнул кто-то. – К оружию!

В тот же момент автоматы в руках нападающих брызнули огнем. Пули подняли фонтанчики пыли. Нападающие стреляли редко, короткими очередями и одиночными, скорее для острастки, нежели желая убить.

Я был достаточно наслышан о лазерных прицелах, чтобы понять, как это работает. Луч дает световое пятно в месте попадания пуль. Стрелку остается лишь наводить и нажимать на спусковой крючок. Точность стрельбы гарантирована.

Люди стали прыгать с подвод на землю. Заметались, издавая пронзительное, смертное ржание лошади, рвя упряжь и ломая оглобли.

Молодой боярин Дуболомов, тот самый красавчик Роман, вскинул свой АК и ударил из подствольника гранатой. Эти, в общем-то, правильные действия привели к тому, что его жеребец встал на дыбы и скинул всадника.

Небольшой отряд амазонок попытался атаковать, но охваченные ужасом кони отказались пойти на страшных тварей.

Как я понял, вся эта паника не была напрямую связана с реденьким, неприцельным обстрелом. Тут было что-то другое.

Я спрыгнул на землю. Отец лежал под телегой, вставляя трясущимися руками магазин в свой автомат. По его лицу текли слезы.

– Бесполезно, все бесполезно, – повторял он. – Лучше самому, чем эти замучают.

Он наконец вставил рожок в оружие, передернул затвор и повернул ствол к себе.

– Что ты делаешь? – закричал я.

– Бесполезно, все бесполезно, – как заклинание, снова повторил он. – Сынок, беги. Ты, может быть, спасешься. Может, они не станут тебя убивать. Я знаю, у них дети живут подолгу. У детей отнимают жизнь понемногу.

– Да что ты такое говоришь? – я подполз ближе, заглянул в глаза отца.

Меня поразил его чужой, остекленевший взгляд. Я дернул «калаш» к себе.

– Не отдам, – взвизгнул отец, – мое. Стрельну, пацан!

– Меня?! – с ожесточением крикнул я. – Стреляй, мудила хренов!

Отец осекся, в глазах появилось осмысленное выражение.

– Беги к лесу, сынок. Возьми брезент, полей водой, накройся… Проскочишь огонь. Главное – не бояться и не упасть.

– А ты? – спросил я.

– Я прикрою, – как-то глухо и обреченно ответил он. – Не думай обо мне, спасайся.

– А что с другими? – крикнул я. – Чего все с ума посходили?

– Это не простые вампиры. Это старые. Они морок наводят. Всех хотят живьем взять… Беги!

Я кивнул и побежал, но не туда, куда показывал мне папа.

Подхватив котомку с «дымовухами», я помчался сквозь ад беснующихся лошадей и сумасшедших двуногих, к передовой линии обороны.

– Эй, кто-нибудь! – в отчаянии кричал я, пробираясь сквозь хаос, толкая возниц и гвардейцев, офицеров и амазонок.

Мне показалось, что я пытался заставить что-то предпринять даже самого князя, но мое состояние – а на меня тоже стало действовать всеобщее помешательство – и испачканное грязью и блевотой лицо этого человека не позволили мне с уверенностью утверждать, что это был именно он.

В одном из импровизированных окопчиков – неглубокой ямке за крупом нашпигованного пулями жеребца я нашел плачущую Ганю, которая отчаянно кричала: