Простая речь о мудреных вещах

«Политическая неурядица в стране обусловливает собою неурядицу и во всех остальных отраслях жизни, обусловливает неурядицу социальную, неурядицу нравственную. Политическая неурядица всегда ведет за собою какое-нибудь крупное бедствие, что-нибудь в роде внешней и внутренней войны, в которой победа не более заманчива, как и поражение. Результат один: лучшие силы населения гибнут, труд останавливается в своем производстве, гибнет бесплодно для народа. Бедные становятся всегда еще беднее, а богатые становятся богаче не силою труда, а большею бедностью бедных. Труднее ли проследить неурядицу нравственную? Нисколько. Литература блекнет, интересы становятся более мелкими, исключительными: все те, которые работают в области мысли, поневоле отрешаются от общих вопросов, важных одинаково для всего человечества, и замыкаются в крошечные вопросики, волнующие известную партию, известную группу. Нравственный уровень страны неизбежно понижается, и это понижение отражается в науке, литературе, в драме, комедии, – одним словом, во всех отраслях умственной деятельности».

(Англия в книге доктора Тэна. Notes sur I’Angieterre, статья г. Утина в Вестнике Европы. 1872 г. Сентябрь).

«В последнем произведении Немецкой философской литературы (Philosophie des Undewussten), которого в короткое время вышло три издания, вот как характеризуется наше время. Гартман откровенно объясняет, ст. 559, 617, что человечество приближается к дряхлой старости, на которой естественным образом и уменьшается желание и возможность читать и усвоять себе строго научные труды. Вместо юношеской силы и живого интереса ко всем новым мыслям и умственным произведениям, все более расширяется стремление к удобствам жизни, комфорту и спокойствию, вследствие чего и наука должна принять форму общедоступную, способствующую к усвоению ее без особенного труда и напряжения».

«Искусство, – говорит Гартман, – будет для человечества в зрелом возрасте тем, что Берлинская фароа вечером для Берлинского биржевого купца. Такая же участь постигнет и науку. А потому нельзя удивляться, что при подобном взгляде на современную публику, Гартман старался изложить свои взгляды в форме, сколь возможно легкой и неутомительной, чтобы ленивый и умственно вялый старичок нашего времени без труда мог понять и усвоить себе его воззрения» (Статья Струве в «Русском Вестнике» 1873 г., январь).

(31). Милль: «Часто вставал передо мною мрачный вопрос: положим, что все твои желания удовлетворятся, что все учреждения, которых жаждет душа твоя, осуществятся, – что же, будет ли тебе от того радость? Будет ли счастье? И из глубины душевной слышался на это неотразимый ответ: не будет!»

(32). В. Гюго: «Постоянное воспоминание о могиле полезно для людей. На этой почве священник и философ сходятся. Необходимо умереть – аббат de lа Тrарре вторит Горацию».

(33). Бакон говорил: «Церковь – око Англии, и если что-либо находят в нем постороннее, то нужно вырвать именно это постороннее, а не самый глаз».

Часть вторая

Философам для объяснения

Вступление к описанию случаев так называемых сверхъестественных

Мы рассуждали почти а рriori, занимались отвлеченностями, носились в областях ума и слова: опустимся теперь на землю, и расскажем несколько событий, действительных, засвидетельствованных строжайшею критикою – событий, коих никоим образом приурочить к природе вещественной и отнести к тем действиям, коих нельзя подвести ни под какие законы, нельзя объяснить никакою наукою и никакою системою.

Опровергнуть эти события нет разумного основания: это неоспоримые факты, как говорится по-варварски, были, дела; отрицать же безусловно было бы крайним невежеством, или диким упрямством, с которым Чванкина в комедии Княжнина говорила «хоть вижу, да не верю».

Некоторые случаи были со мною, но я рассказываю их, не прося принимать на веру, а приводя вещественные доказательства; другие слышал я от своих знакомых, людей достоверных, третьи привожу из печатных источников – все с доказательствами, сколько найти их было можно.

Понятно, что в этой области, или в рассказах этого рода, очень обыкновенных, бывает много выдумок, обманов, лжи, злоупотреблений, часто играет фантазия и воображение; понятно, что здесь нужна еще более, нежели где-нибудь великая осторожность и разборчивость. Но думаю, что одно подобное событие, со всех сторон засвидетельствованное, строго исследованное, доказанное критически, имеет великую важность, – и нельзя считать иначе, как особенным счастьем в жизни, узнать такое событие, и вполне удостовериться в его истине; оно поведет к многим заключениям, ибо все важнейшие для человека вопросы соединены между собою неразрывными узами, и какой бы то ни было из них, по необходимости признанный, заставляет принять прочие и убедиться, что есть что-то, кроме того, что мы знаем посредством своих чувств, о чем, по замечанию Шекспира, и не пригрезивается философии.