Прости, я притворялся

– Конечно, – кивнул я, неохотно прощаясь с фантазией о камине и маршмеллоу. – Вы классно рассказываете.

Кажется, она мне не поверила.

Когда мы вышли из Дендрария, Мия попыталась распрощаться, но я сказал, что не могу вот так ее отпустить. Наплел, будто родители у меня старой закалки и учили всегда провожать девушек.

Мы снова пошли на небольшом расстоянии друг от друга, но в какой-то момент Мия оступилась, и я на автомате подхватил ее под руку. И больше не отпускал.

Мия притихла. Мы почти все время шли молча, только изредка друг на друга поглядывали. Эта часть прогулки понравилась мне больше всего. С Викой у меня ни разу не получалось вот так уютно молчать. Она уверена, что мужчины существуют только для того, чтобы развлекать беседой и сыпать комплиментами, и всегда пилит меня, если я вдруг замолкаю.

– Вот мы и пришли, – сказала Мия, выводя меня из задумчивости. – Спасибо, что проводили.

– Не за что.

Я рассчитывал на прощание поцеловать ее, но она не дала мне шанса: выпалила «до свидания» и через мгновение скрылась в доме. Я даже ответить не успел.

Нет, ну вы гляньте, какая недотрога! И ведь видно, что я ей нравлюсь, а все равно строит из себя невесть что. Может, мама права, и Мия просто набивает себе цену?

Я с раздражением пнул лежащий рядом камешек. Если я буду вестись на Миины штучки, мне придется торчать в Сочи до декабря. Брр! Ни за что. К черту образ хорошего мальчика! Сегодня я обязательно поцелую Мию, а дальше – как пойдет.

Глава 8. Мия

Что со мной происходит? Не понимаю.

Я уже поднялась на лифте на этаж Матвея, достала ключи, а сердце все еще стучало так сильно, будто пыталось выскочить из груди.

Этот человек… Роман. Он действует на меня так странно!

Вот взять нашу поездку на фуникулере. Роман только придвинулся ко мне – и ноги сразу подкосились. А ведь он даже не прижался – просто стоял близко-близко, и я чувствовала его дыхание. Я так размякла, что не смогла отстраниться. Все, на что меня хватило, – это заставить себя не шевелиться. А это, кстати, было сложно, потому что какая-то неведомая сила упрямо тянула меня к Роману.

Мне хотелось прижаться к нему, ощутить на своих плечах его руки. Хотелось, чтобы его губы скользнули по моей коже. Хотелось самой потрогать лицо Романа, очертить его подушечками пальцев, узнать, насколько сильно колется его щетина. А она колется, я готова поспорить, что колется.

Прогулка по Дендрарию стала для меня пыткой. Все, о чем я могла думать, это руки Романа. Он иногда касался стволов деревьев, поводил по коре ладонью, и мне каждый раз хотелось, чтобы все эти прикосновения предназначались мне. Только мне. Просто наваждение какое-то!

И я ведь не из тех, кому вечно не терпится прыгнуть с мужчиной в постель. Раньше у меня вообще, по-моему, не случалось чувственных фантазий. Артем во время ссор постоянно обзывал меня ледышкой. Видел бы он меня сейчас. В данную минуту я вся будто оголенный нерв и состою исключительно из запретных желаний. А Роман совсем не против их осуществить, и это безумно все усложняет. Мне постоянно приходится чинить препятствия не только себе, но и ему. Постоянно приходится держать дистанцию. Я даже не представляю, как завтра проводить с Романом очередное занятие.

Я наконец отперла замок и отворила дверь Матвеевой квартиры. В образовавшийся проем тут же высунулась мордочка Бориса.

– Мяк.

– Привет, – сказала я, подхватывая кота на руки. – Извини, что поздно.

Я почесала Борьку за ухом, и он тут же замурлыкал. Это меня немного успокоило, расслабило. Я прямо с котом на руках прошла на кухню, набрала в кастрюлю воды и поставила ее на плиту, чтобы сварить курицу. Суета была приятной и привычной. На мгновение мне даже показалось, что я себе слишком много всего надумала. Но потом мне вспомнилось, как мы шли с Романом под руку, и в животе вновь запорхали бабочки. Ужасное, ужасное чувство! И главное, оно меня почему-то совершенно не отпускает.

Пока курица варилась, я вычистила лоток и немного прибралась. Пока курица остужалась, расчесала Борьку и почистила ему уши. Параллельно поболтала по телефону с папой. Он сам позвонил: просил вернуться до темноты. Кто-то из соседей сказал ему, будто в нашем районе орудует грабитель – папа разволновался. Я его, конечно, успокоила, пообещала, что скоро буду дома, но потом, накормив Борьку, не смогла сразу уйти. Кот требовал внимания, потому я присела рядом с ним на ковер и устроила сеанс обнимашек.

Короче, когда я наконец вышла из квартиры и взглянула на часы, обнаружила, что уже пятнадцать минут девятого. В душе отчего-то шевельнулось волнение, но я над ним посмеялась. На улице полно людей, чего мне бояться?

Тем не менее, оказавшись на улице, я тут же прибавила скорости. А, когда секунд через десять кто-то схватил меня за плечо, заорала как ненормальная.

– Господи, Мия, извини, – раздался из-за спины знакомый голос. – Я совсем не хотел тебя пугать.

Я обернулась: позади стоял ошарашенный Роман.

– Что вы тут делаете? – спросила я голосом строгой училки.