Прости. Забудь. Прощай

Торопливо спешащая куда-то, похожая на сердитую торговку туча ро-няла на поселок из своего подола редкие и крупные, как клюква, капли дождя.

Ветер раздувал полы серой юбки и шаловливым щенком безжалостно лохма-тил ее края. И все же это была мирная конференция природы: громы и молнии

небесные силы не метали. Очень скоро тучка исчезла, как Чеширский кот, и, казалось, ниоткуда появилась улыбка радуги.

Под навесом из хорошо подогнанных друг к другу оструганных бревен вели пропахший крепким табачным дымом мужской разговор Степан и дед

Алексей. — Мне Анька сказала, но я не поверил сначала. Потом сам смотрю…

Точно! Округлилась твоя Мария. Думаю, надо спросить. Как это Степка столько

лет ждал, а тут… в десятку.

— Чего болтаешь, — огрызнулся Степан. — У нас полдеревни снайперов.

Вон… Светушенки. Каждый год новый.

— Так, да не так, — возразил дед. — Они и рады бы мимо стрельнуть, да не получается. Молодые! Им хоть узлом завяжи! А твое ружьишко долго на

стене висело, оттого и удивляюсь.

— Хватит, — оборвал его Степан. — Я и сам теперь вижу. Почему только

последним? Сказала, главное: «Гони в город за детской коляской. Обязательно

нашей, отечественной. Потом все объясню». Еще бы по радио или из прессы

об этом узнал!

— Врут нам, конечно, средства массовой информации много, но не всегда, — вставил дед. — Тут недавно передачу о китайской медицине слышал. Оказывается, что за ухо где ни схватишься — везде польза. Я сразу подумал: вот почему Колька у вас такой здоровый вырос. Теперь понятно. Вы его с Марьей до

седьмого класса за уши таскали. Подтверждается научный факт! Да и мимо нас

батяня не прошел ни разу, чтобы не вертануть, и… посмотри, что получилось!

Так они проговорили еще недолго о разном. Потом помолчали, пожали

друг другу руки, и Степан заторопился в город выполнять поручение жены.

Придя домой, дед Алексей поделился новостью со своей половиной.

Предупреждать ее никому ничего не рассказывать было так же бессмысленно, как просить траву не расти, а ветер не дуть. Любая тайна отражалась от

бабы Ани, как солнечный луч от зеркала, отскакивала от нее стремительной

139

элементарной частицей и с быстротой, нарушающей все законы мироздания, достигала ушей местных жительниц.

Начинала она обычно издалека, но постепенно и уверенно доводила слу-шателя до затейливо спрятанной за намеками новости, которая была для нее как

положенное на ладонь свежесваренное яйцо — слишком горячо, чтобы удержать.

— Баб Ань, чего нового слышно? — окликнули старуху скучающие на лавке у магазина женщины, обрадованные появлением ходячей местной газеты.

Они ждали вечно запаздывающую продавщицу.

— Какие у нас новости! Стареем!

— А твой дед Алексей, вон, совсем не меняется!

— Да как он состарится, когда у него башка из холодильника не выла-зит? Сегодня вот, правда, меньше. Степку надо поддерживать!

— А чего у Степки-то, — заинтересовались бабы.

— Я и так много сказала, — замахала руками баба Аня, порываясь уйти, но с

места не стронулась, а только наблюдала, как женщины, стряхивая шелуху семечек

с подолов, повскакивали с лавки и подошли поближе. Можно было начинать.

— Ой, Степка! Рассеянный такой стал. Хотя… любой бы на его месте…

— Чего, баба Ань? Не томи!

Старуха ледоколом прошла сквозь уважительно расступающуюся перед ней толпу женщин и села на лавку. Кольцо тут же сомкнулось вокруг нее, как рожь в песне о коробейниках. Ради такого момента стоило жить!

— Я думала, все уже давно заметили, — продолжала тянуть баба Аня, но, подняв голову, осеклась. По выражениям склоненных над ней напряженных

лиц она поняла, что играть со смертью не стоит, и быстро продолжила:

— Да не в Степке дело! Марью-то когда последний раз видели? — за-торопилась она и, не дожидаясь ответов, выпалила:

— Я только намекну, а там уж сами догадывайтесь. Из дома не выходит –

раз, потому что живот на нос лезет. Степан за коляской в город собирается –

два! Я вам ничего не говорила — три!

На селе народ любым новостям рад, а от такой закрутили головами, заудивлялись по-бабьи.

Всем непременно и сейчас же захотелось взглянуть на будущую мама-шу, и толпа, возбужденно переговариваясь и заметно увеличиваясь в размере

по мере прохождения по селу, направилась к дому Журавлевых. На крыльце

сидел, выстругивая что-то перочинным ножиком, Колька. Увидев приближаю-щуюся к калитке делегацию женщин, он занервничал, перебирая возможные

причины такого многолюдного посещения, втянул голову в плечи и исчез быстрее, чем срезанная им длинная стружка долетела до земли.

140

141

— Что-то случилось, бабы? — тревожно спросила Мария, спускаясь с

крыльца и поправляя на ходу косынку. — Из окна вас увидела. Неужели Колька-гад опять что-нибудь натворил? И… чего это… лица у вас такие медовые?

— Давно не видели тебя, Марьюшка! Покажись народу!

Мария Сергеевна прищурилась подозрительно.

— Что-то я вас, бабы, не пойму! Кроме как на сынка моего, шкоду, жаловаться да подзанять ненадолго, просто так ни за что не зайдете, а тут все ходячие

и ленячие притащились. Петрову только не вижу, но она уж год как не встает!

— Да мы случайно услышали…