Простить и поверить (СИ)

Удовольствие накрыло с головой, не оставив без внимания ни одной клеточки исстрадавшегося тела. Лена стиснула руки, не отпуская Димку, не позволяя ему отодвинуться от нее даже на сантиметр, и почувствовала, как он тоже обмяк. Горячее быстрое дыхание чуть щекотало шею, а Лена слышала только негромкие хрипы и ощущала, как он крепко обнимает ее и все еще наполняет собой.

Кажется, у них двоих получилось что-то невероятное. И душу заполнило такое забавное ликование, что Лена заулыбалась и спрятала лицо где-то во взмокшей Димкиной шее. Ничего прекрасней этой шеи на свете не существовало. И хотелось только вот так лежать, не шевелясь, едва дыша под Димкиным весом, зато ощущая его всем своим телом и чувствуя себя от этого абсолютно счастливой. И все прошлые беды и будущая неизвестность не имели значения, потому что Димка сказал, что должен ее получить, и получил, а она получила его и ни о чем не жалела.

Корнилов…

— Лен, — неожиданно проговорил он и приподнялся на локтях, вглядываясь ей в лицо, — может, дурость сейчас скажу, смеяться будешь… Но мне показалось… В общем, я у тебя первый?

Она удивленно вскинула брови, не понимая, как он догадался. Вроде бы она не отталкивала, не зажималась, как могла бы в случае сильной боли. Или он просто заметил, что она ни черта не умеет в постели? У Димки-то большой опыт, есть с кем сравнивать.

Но промелькнувшая было горечь растаяла под его взглядом. В темных Димкиных глазах было столько нежности, что Лена просто кивнула.

— Да.

Димка сглотнул и уткнулся губами ей в висок. Лена обхватила его за голову, не зная, как объяснить, что до тридцати лет дожила девственницей, но Димка понял все без слов.

— Не могла? — туда же в висок спросил он. Лена глубоко вздохнула и призналась:

— Не могла, Дим. Чуть звучал намек на постель, сразу каменела; и этот страх, и стыд, и глаза твои полубезумные…

Только бы не начал извиняться, оправдываться, убеждать, что все это в прошлом и он больше никогда подобного не допустит, — какого сейчас черта?

Дима перекатил ее на себя и сжал в крепких неразбиваемых объятиях.

— Черемуха…

Ленка снова заулыбалась и уютно устроилась у него на груди, а Дима дал себе несколько секунд на передышку. Спроси его, как понял про Ленкину невинность, он бы и объяснить не смог. Просто в какой-то момент осознал это и, как ни отговаривал себя от эгоистичного вопроса, все же задал его.

Закомплексованный болван, это Черемуха правильно подметила — но какого черта?

— Надеюсь, хотя бы не разочаровал тебя? — уже тоже с улыбкой поинтересовался он, потому что ее недавнее удовольствие не заметить было невозможно.

Лена чуть потянулась, еще удобнее располагаясь на нем. Хотела ответить как-нибудь развязно, под стать их недавнему сексу, но тут же засмущалась и снова спряталась на его плече.

— Нет, не разочаровал, Дим, — чуть перехваченным голосом проговорила она. — Совсем не разочаровал. Я… не знала, что это… так…

Ничего более трогательного Дима еще не слышал. И тут нельзя было полагаться на иронию.

— Я тоже, — признался он и прижался губами к ее затылку. Лена в своем укрытии довольно вздохнула и сладко поцеловала его в шею.

— А я испугалась, что тебе было со мной… ну, не очень хорошо, — негромко выговорила она. — Все-таки я… не знаю, что и как…

Дима мотнул головой, ничего так не желая, как пообещать научить свою Черемуху всем премудростям любви, но мысль о том, что это может вовсе не входить в Ленкины планы, остановила. Леший его знает, на самом деле, зачем она решила с ним переспать. Хотела — да, попробовала — да, сняла проклятие, а там сам дьявол ей не указ. Это Дима любил ее так, что ничего не помнил в охватившей страсти, отдаваясь ей, как в первый и последний раз, и не думая о том, что будет дальше. А Лена…

— Ленка!.. — замер он, внезапно осознав ту оплошность, что столько раз ускользала от него в Черемухиных объятиях. — Я… Черт, я же не предохранялся! Я кретин, прости, я ни хрена не способен думать, когда ты… когда мы с тобой!..

Она не дала ему договорить, закрыв рот сладким долгим поцелуем и на несколько мгновений прервав и приступ раскаяния, и все логические цепочки. Потом улыбнулась.

— У меня конец цикла, Дим, так что не беспокойся, — успокоила она и следом лукаво взлохматила ему волосы. — Буду знать, что лишаю тебя способности думать: это весьма приятно слышать.

Он внимательно посмотрел на нее, не слишком довольный ответом.

— Лен, я хочу, чтобы ты знала, — серьезно проговорил он, — если что-то пойдет не так, ты можешь на меня рассчитывать. Я не буду бегать от ответственности и делать вид, что это не моя проблема.

Она тоже перестала улыбаться и мягко погладила его по щеке.

— Я знаю, Дим. А если б не знала, посмотрела бы на твоего сына: это самое яркое доказательство.

Он кивнул и снова прижал ее к себе. Если бы можно было так пролежать весь сегодняшний день, Дима бы не шевелился ближайшие четырнадцать часов. Но время, как всегда, когда оно так нужно, поджимало, и ему пришлось вспомнить о делах.

Впрочем, не будь их, они никогда не оказались бы с Черемухой в одной постели.