PRосто быть богом: ВВП

Сквозь просвет между створками широкой блистающей полосой пробивался солнечный луч. Впереди поблёскивала спокойная, отливавшая серебром и золотом гладь Волги. Чуть вдалеке, по правому берегу обозначился силуэт города Великоволжска с высокой, петербургских масштабов и очертаний колокольней.

«Достоевский» уже выходил из тесноты шлюза на речной простор. Всё только начиналось.

***

В избирательной кампании Палыч расцветал как вишнёвое дерево в мае.

Конечно, большой удачей для него, полковника в отставке, было в своё время пристроиться во властные структуры. А точнее — в орготдел при проправительственной партии. Многие его коллеги, как равные по званию, так и выше–ниже, и вовсе не смогли найти ничего приличного, когда страна практически выбросила свою армию в никуда. Так и не успел Палыч стать генералом, сменив форму на прозаический костюм средней руки чиновника.

На новой службе бал правили яйцеголовые, аналитики, разрабатывающие стратегии, но не имеющие не малейшего понятия о настоящей работе. Так считал Палыч. Ежедневная служба была бы невыносимой, если бы не спецпроекты, где его умение организовать рабочее пространство оказалось незаменимым. Поэтому каждый спецпроект — выборная кампания — становился для него кампанией военной, в которой именно от него зависело всё, ну, или почти всё, потому как в сферу деятельности яйцеголовых он старался не слишком вмешиваться. И по его части дел хватало. Причём с лихвой.

В Великоволжск он приехал всего два дня назад, но за это время успел уже подготовить помещение избирательного штаба. Офис на третьем этаже в доме на набережной и окнами на Волгу уже практически полностью укомплектовали компьютерами. Сегодня к вечеру местные обещали «дотянуть» Интернет. Технику и мебель удалось взять в аренду у техникума за рекордно низкую сумму, а молоденькая грудастая секретарша Рита оказалась вполне сообразительной.

Вид на Волгу, спокойная сила которой внушала уважение, кроме общей пейзажной ценности являлся признанием высокого статуса и серьёзных намерений арендаторов. Поэтому Палыч счёл возможным занять под штаб именно такое вот, престижное пространство. Кроме реки из окон штаба была видна практически вся мощенная брусчаткой набережная с круглым фонтаном, определяющим центр как самой набережной, так и светской жизни вечернего Великоволжска.

Главным украшением фонтана являлась бронзовая фигура усталого мужика в лохмотьях и с лямкой, пересекавшей грудь наискосок. В руках мужик держал огромную рыбину, изо рта которой и била основная струя. Рита объяснила Палычу, что это скульптура бурлаку–рыбаку.

Сначала, по Ритиным словам, существовало два проекта. Памятник рыбаку предполагалось установить у пристани, бурлаку же — в противоположном конце набережной. Но, как то обыкновенно и случается, средств хватило лишь на одну фигуру. Компромиссный бурлак–рыбак стал олицетворением достатка и нищеты в одном лице. Необыкновенная толщина постоянно надраиваемой до блеска рыбины убедительно подчёркивала убожество тусклых, подёрнутых зеленью лохмотьев.

С самого утра Палыч набирал персонал из местных, охрану и пехоту. Процесс ему нравился чрезвычайно. Посмотреть, оценить, договориться о цене, сбив первоначально названную минимум вдвое… Нет, не полковник — генерал! Его короткие с сединой усы победно топорщились, серые глаза искрились, пачка сигарет стремительно пустела.

На последнего посетителя, которого про себя Палыч назвал почтмейстером, ушло целых три сигареты. Крепким орешком оказался этот Брусникин, начальник почтового отделения с овальной лысиной, огороженной жёсткими как ёлочные иголки, чёрными волосками. Глаза у почтмейстера так шустро бегали по кабинету, что в какой–то момент Палычу привиделось, что у посетителя по два зрачка на каждый глаз.

Брусникин, по его словам, умел всё. Именно — ВСЁ и ничуть не меньше. И хотел за это ВСЁ много, даже по меркам столичным — много, чего уж говорить о Великоволжске со вполне средним уровнем цен. Что ж, Палыч поручил ему сделать главное. Главной в кампании он считал карту. Карта города со всеми районами и пригородами, входящими в округ, должна была стать основным местом предстоящих военных действий. А уж перенести теорию в практическую плоскость — и вовсе пустяки.

Брусникин просил на карту три дня и мешок денег. Палыч сторговался за треть мешка и на два дня. Если почтмейстер выдаст продукт лучше, чем эмчеэсники, которым карта была заказана ещё вчера, что ж, будет у Палыча замом по тылу. Не сделает, что ж… Авансов Палыч не платил принципиально.

— Ритуля, мне кофе покрепче, — ласково попросил он, когда секретарша впустила в кабинет очередного посетителя. — И печенье, пожалуйста.

— Конечно, Александр Павлович, — немного игриво ответила Рита.

Палыч было напрягся — не любил он этакого в рабочее время, но, взглянув на посетителя, успокоился — Ритулины интонации были, похоже, рассчитаны вовсе не на отставного полковника, а на этого высокого румяного парня.

С парнем, Виталием Русаковым, капитаном местной волейбольной команды, договорились быстро, как раз пока Рита готовила кофе.