Просто жизнь

— Раненого, — ответил сандружинник. — Бой неподалеку был. Наших шесть душ, а у немцев три танка и автоматчики. Хотели сюда, на эту дорогу, прорваться и пошуровать тут. Задержали их, пока подмога не подоспела.

Зина собралась было взглянуть на раненого, но в это время на дороге показалась танковая колонна, и она не посмела оставить пост.

— Довезешь его? — спросила Зина сандружинника.

— Постараюсь, — ответил тот.

Лес рассекает фронтовая дорога — длинная, как калмыцкая песня. Топает по дороге пехота — пар валит. «Вольно» идет пехота, потому что путь долог и «ножку держать» все время трудновато. Шаркают подошвы: то булыжник под ними, то асфальт, от которого одно название осталось, то просто земля. Обгоняют пехоту танки, пушки, грузовики с боеприпасами.

— Эй, славяне, шире шаг!

Пыхтит пехота: им, чертям, хорошо — они на колесах. А на своих двоих да с полной выкладкой не очень-то поорешь.

— Ехайте, ехайте! — отвечает пехота.

Дождь нудит. Облака плывут низко. По обе стороны стоит лес вперемежку с болотами, вспухшими от дождя. Ну и погодка — туды ж ей в бок! В такую погоду на печи бы сидеть, а не по дороге топать. Хорошо на печи, тепло, особенно если рядом жена.

Мало ли что взбредет пехоте. Приказали идти — она и идет. Уже не один десяток верст отмахали, а еще топать и топать, покуда до места доберешься. А там неизвестно что. Может, прямо в бой, а может, отдохнуть маленько дадут: обсушиться надо, грязь с сапог счистить, горяченького похлебать, потому как от сухомятки никакой сытости.

Топает по дороге пехота. Танки ползут, артиллерия. Стоят на развилках регулировщицы — симпатичные девчата с флажками в руках. Ох и хорошо же придумал тот генерал, что приказал поставить на перекрестках и развилках самых пригожих девчат, от которых взгляд не оторвешь! Одни, глядя на них, невест вспоминают, другие — жен, третьи — дочерей, что там, в тылу, остались. Ну как тут удержишься, как словечко не кинешь? Парень-шофер по пояс из кабины высунулся:

— Эй, черноглазая, кто ты такая?

— Не видишь разве? — отвечает девушка.

— Я не о том! Может, адресочек дашь — письма писать стану.

— Пиши.

— Куда?

— На кудыкину гору!

Улыбается пехота — перец-девка! Оно и правильно. Разный люд на дороге попадается, и обидеть могут. А она, видать, хорошая, соблюдает себя.

— А я посвататься хотел, — не унимается шофер.

— У меня уже есть парень, — отвечает регулировщица и вдруг становится грустной.

— Кто он?

— Младший сержант.

— А по фамилии?

— Чего привязался? — спохватывается регулировщица. — Незачем тебе знать его фамилию!

А сама думает: «Где он, младший сержант? Неужели не встретимся?» — и не верит этому.

Смотрит пехота на девушку: счастливец тот младший сержант!

Шофер виновато улыбается:

— До свидания, черноглазая! Может, свидимся!

— Обязательно! — отвечает регулировщица. — В Берлине!

Шофер скрывается в кабине и включает скорость.

Пехота морщит лбы: далековато до Берлина-города, хоть и в Германии мы.

Топает пехота — безусые пареньки и мужики в годах. Встряхивают гривами кони. Моторы гудят. Взлетают в воздух флажки регулировщиц. Фронтовая дорога обычной жизнью живет…