Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Если бы не соперничество различных сил, Испанию, глядишь, включили бы в состав победившей державы, как это произошло с Крымским ханством. Однако в Европе «крымские фокусы» не проходили даже в XVIII веке. Испания сохранила самостоятельность, но получила французскую династию Бурбонов и 250 лет влачила жалкое существование на задворках Европы. Былой европейский лидер по уровню экономического развития теперь составлял пару другой окраинной европейской державе — Российской империи. Причем потеря латиноамериканских колоний в начале XIX века полностью лишила Испанию ресурсной ренты.

Лишь в 1950—1960-х гг. серьезные экономические реформы позволили Испании устремиться в погоню за такими преуспевающими соседями, как Великобритания, Франция и Германия. Испанцам пришлось учиться зарабатывать не на торговле ресурсами, а на производстве товаров и туризме.

При этом следует заметить, что само по себе обладание благородными металлами не является проклятием, как и участие в работорговле. Скажем, США успешно пережили и калифорнийскую, и аляскинскую золотые лихорадки, поскольку обладали диверсифицированной экономикой и системой рыночных институтов (то есть правил игры, основанных на гарантии неприкосновенности частной собственности и на развитии конкуренции). Однако для Испании, думавшей не о благосостоянии подданных, а о расширении границ и пресечении ересей (инакомыслия), «серебряное проклятие» оказалось фатальным.

Впрочем, что там Крым или Испания. Ресурсного проклятия в определенный момент времени не избежали даже такие развитые страны, как Франция и США.

Земельное проклятие

Испанию в качестве европейского лидера сменила в XVII веке Франция. Ее путь к процветанию был, несомненно, более сложным, однако и он в конечном счете основывался на получении дохода от ресурса, которым страна была богата.

Франция тогда являлась наиболее населенной страной в Западной и Центральной Европе. В своем соперничестве с Англией (Столетняя война), а затем с Испанией (Итальянские войны и Тридцатилетняя война) она теоретически могла задавить противника «живой массой». Но до поры до времени этой живой массы для победы над врагом недоставало, поскольку эффективность ведения войны зависела от доступности финансовых ресурсов. Постепенно французские государственные деятели пришли к простой мысли о том, что если вся многонаселенная страна будет платить в казну налоги, то общий объем ресурсов окажется достаточен для военного соперничества с соседями.

Испания была богата заморскими колониями, Италия торгово-промышленными городами, а Франция — крестьянами, каждого из которых заставили платить поземельный налог. Данный налог, получивший название талья, фактически стал ресурсным платежом. Богатство нации не столько зависело от развития предпринимательства, сколько от исправного взимания платежей с обрабатываемой крестьянами земли. Кардинал Ришелье, прославившийся своеобразным «налоговым терроризмом», стремился не давать спуску плательщикам. Сборщики налога выбирались местной общиной. Если они предоставляли государству сумму, которая была меньше ожидаемой, то недостачу приходилось выплачивать из собственного кармана. А если казна не получала искомого, то сборщики отправлялись в тюрьму.

Вследствие подобных действий ко временам правления Людовика XIV Франция стала обладать достаточными финансами для содержания наиболее крупной европейской армии. Родная земля кормила Францию лучше, чем серебряная гора, находящаяся в Боливии, кормила Испанию.

Взимание налогов и расширение размеров бюрократии оказалось значительно более удачным способом укрепления государства, чем крымские набеги и испанская эксплуатация колоний. «Французская модель», во всяком случае, не сильно препятствовала становлению ремесла и торговли в городах. Более того, власть при Людовике XIV даже стимулировала формирование государственных мануфактур и монопольных торговых компаний.

Но главная проблема, порождаемая ресурсным проклятием, во Франции проявилась столь же ярко, как и в Испании. Высокие доходы казны стимулировали развитие системы государственного долга. Страна начала жить не по средствам и весь XVIII век провела в тщетных попытках расплатиться со своими кредиторами, не подрывая при этом могущества армии. Одной из важнейших причин Великой французской революции стала неспособность Людовика XVI мобилизовать ресурсы для погашения долга. Кредиторы боялись остаться с носом. Дворяне опасались, что их обложат, как крестьян, для затыкания бюджетных дыр. А крестьяне с трудом терпели тяжелый фискальный гнет.