Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Примерно половина взрослых во всем мире имеет сегодня смартфоны, а число абонентов сотовых сетей не уступает численности населения. В тех регионах, где нет дорог, городских телефонов, почтового сообщения, газет или банков, мобильные телефоны служат не только для того, чтоб делиться сплетнями и фотографиями котиков, – они важнейший источник достатка. Они позволяют людям переводить друг другу деньги, заказывать продовольствие, следить за погодой и рынками, искать работу, находить полезную информацию из области медицины или агрономии и даже получать начальное образование[260]. Исследование экономиста Роберта Дженсена с подзаголовком «Микро- и макрель-экономика информации» (The Micro and Mackerel Economics of Information) показало, как рыбаки в Южной Индии увеличили свою прибыль и снизили местные цены на рыбу, используя в море мобильные телефоны для поиска рынков с самыми высокими на текущий момент ценами, что избавило их от необходимости разгружать свой скоропортящийся улов в городках, где рыбы уже в избытке, тогда как другие окрестные городки оставались вовсе без рыбы[261]. В этом смысле мобильные телефоны превращают сотни миллионов мелких фермеров и рыбаков во всезнающих рациональных игроков на идеально работающих рынках из учебников по экономике. По некоторым оценкам, каждый мобильный телефон добавляет 3000 долларов к годовому ВВП развивающейся страны

[262].

Благотворная сила знаний изменила правила мирового развития. Эксперты в этой области расходятся во мнениях по поводу целесообразности международной помощи. Кто-то считает, что она наносит больше вреда, чем приносит пользы, обогащая коррумпированные правительства и составляя конкуренцию местному бизнесу[263]. Другие приводят цифры, которые свидетельствуют, что разумно направленная помощь дает потрясающие результаты. Но, если эффективность передачи продуктов и денег вызывает разногласия, все единодушны в том, что передача технологий – лекарств, электронных устройств, семян и новых методик в сельском хозяйстве, бизнесе и здравоохранении – оказывается безусловным благом[264]

. (Как говорил Джефферсон, «тот, с кем я делюсь своей идеей, обогащается знанием, не уменьшая при этом моего».) И хотя я уже много раз подчеркивал значимость ВВП на душу населения, ценность знаний сделала этот показатель менее пригодным для оценки того, что нам на самом деле важно, а именно качества жизни. Если бы в нижний правый угол рис. 8–2 я втиснул кривую Африки, она бы смотрелась не особо внушительно: конечно, она бы тоже шла вверх, но без экспоненциального взлета кривых стран Европы и Азии. Чарльз Кенни подчеркивает, что пологий подъем этой кривой не отражает реального прогресса Африки, поскольку здоровье, долгая жизнь и образование сейчас гораздо доступнее, чем раньше. И хотя в целом продолжительность жизни в более богатых странах больше (это соотношение называется кривой Престона в честь открывшего его экономиста), весь этот график постоянно сдвигается выше и выше, потому что все мы живем дольше вне зависимости от уровня своего дохода[265]. Два века назад в самой богатой стране мира (Нидерландах) ожидаемая продолжительность жизни составляла сорок лет, и ни в одной другой стране она не превышала сорока пяти. В наше время ожидаемая продолжительность жизни в самой бедной стране мира (Центрально-Африканской Республике) составляет пятьдесят четыре года, и ни в одной другой она

не ниже сорока пяти[266].

Национальный доход можно снисходительно считать слишком поверхностным и материалистичным критерием, но он напрямую связан с каждым показателем процветания, в чем мы еще не раз убедимся в следующих главах. Самым очевидным образом ВВП коррелирует с продолжительностью жизни, здоровьем и питанием[267]

. Менее очевидна его связь с этическими ценностями, такими как мир, свобода, права человека и толерантность[268]. Богатые страны в среднем реже воюют друг с другом (глава 11), реже переживают гражданские войны (глава 11), с большей вероятностью приходят к демократии (глава 14) и выше ставят права человека (глава 14 – в среднем это так, хотя обладающие большими запасами нефти арабские страны несвободны, несмотря на свое богатство). Граждане богатых стран больше уважают «эмансипационные» или либеральные ценности вроде прав женщин, свободы слова, прав сексуальных меньшинств, прямой демократии и защиты окружающей среды (главы 10 и 14). Чем богаче страна, тем счастливее живущие там люди (глава 18), – в этом факте нет ничего удивительного; удивительнее то, что чем богаче страна, тем она умнее (глава 16)[269].