Противостояние

Проверив секундомером время между залпом и падением, старарт убедился, что так оно и есть. Запросил по телефону башню о значении целика, и командир башни лейтенант Н. ответил ему верное значение. Пришлось старарту дробить [прекращать. – Примеч. ред.] стрельбу башни, спускаться с марса и бежать разбираться. Оказалось, что горизонтальный наводчик от волнения перепутал знаки целика и брал упреждение верное по значению, но не влево, а вправо. Лейтенант Н. лишь спросил его о значении целика и, получив верный ответ, не удосужился проверить действительную установку. Вскоре 8-дюймовая башня возобновила огонь.

Пользуясь паузой между выстрелами, я вылез на крышу посмотреть, что происходит вокруг. Наш командир тоже стоял с биноклем на крыле верхнего мостика. Картина была… Папа, может, это и слишком высокопарно, но воистину зрелище завораживало. Ни в одном театре я такого никогда не видел и, возможно, до конца жизни уже не увижу.

«Варяг» и «Богатырь», набравши свой самый полный ход, медленно, но верно охватывали голову японской колонны. Они, по-видимому, вышли из секторов обстрела большинства японских кораблей, так как три головных японца перенесли огонь по «России», шедшей под флагом контр-адмирала Небогатова. «Россия» в паре мест уже прилично горела, но яростно стреляла в ответ. По «Идзумо» били «Варяг», «Богатырь», «Россия» и «Громобой». Японский флагман, хотя и вел частый огонь, упорно ведя свою колонну, представлял собою зрелище довольно печальное: горящий, с побитыми трубами, надстройками и покосившейся фок-мачтой.

«Витязь» стрелял по третьему в линии японцу («Ивате»), как я узнал позже, ему, как и нам, мешали всплески от огня соседей. «Рюрик» продолжал оставаться под сосредоточенным огнем двух концевых вражеских кораблей. В нескольких местах на нем занялись пожары, и огонь его слабел. В результате этого падение наших залпов стало вполне различимо. Мы постоянно показывали дистанцию до противника, и, как я потом узнал, «Рюрик» пользовался нашими данными, так как его (бывший наш, кстати) Барр и Струд был к этому времени приведен в полную негодность близким разрывом.

«Якумо» хоть и дымился, хорошо держал строй, его стрельба была весьма интенсивной, но когда я сравнил его с огнем необстреливаемого «Токива», мне стало понятно, что 6-дюймовки «Якумо» стреляют реже. Да и оставалось их в строю поменьше, огонь «Рюрика» не мог не повлиять на него. Я обратил внимание, что японцы примерно через 5 минут стрельбы на пару минут прекращают огонь. Мы стреляли шестидюймовками залпами и после каждых 20 выстрелов банили орудия (во избежание разрыва ствола), так что средняя скорострельность наших 6-дюймовок была не больше двух выстрелов в минуту.

Японцы, по-видимому, тоже делали перерыв, чтоб пробанить орудия [на самом деле из-за низких физических кондиций японской орудийной прислуги и малой механизации заряжания людям требовался отдых после 20–30 выстрелов, и перерывы в стрельбе были связаны с подменой прислуги с другого борта. Таким образом, японские корабли не могли долго вести огонь на оба борта. – Примеч. ред

.].

Японские бронепалубные крейсера подтянулись поближе, видимо тоже намереваясь принять участие в бою. В это время мне доложили, что подача снарядов исправлена, и я тотчас занял свое место командира башни. Первый выстрел после перерыва мы сделали по данным наших 6-дюймовок. Снаряд лег у форштевня «Якумо». Как выяснилось позже, «Идзумо» (и, соответственно, вся японская колонна) в это время начал сбавлять ход, поэтому наше упреждение было велико.

Мы поправили целик. После чего следующим же бронебойным снарядом (дистанция 34 кабельтовых) попали в кормовую башню или в погреб «Якумо»! Над башней взвился широкий столб огня высотой с мачту, полетели какие-то обломки, японец прекратил стрельбу и покатился вправо, покинув строй.

Мы дружно кричали «ура», полагая, что ему приходит конец. Но немцы на удивление прочно строят корабли, и через некоторое время «Якумо» потушил пожар на юте, снова заняв место в строю. Но его кормовая 8-дюймовая башня больше не действовала. Это было попадание именно наше, так как залп 8- и 6-дюймовых орудий накрыл «Якумо» только секунд через десять после взрыва. Я ясно видел парный всплеск с небольшим недолетом у борта уже окутанного пламенем крейсера.

Однако японцы скоро поквитались. Как мне потом рассказал наш старарт, на «Рюрике» попаданием в корму разнесло рулевую машину и заклинило перо руля. Крейсер почти прекратил огонь и начал описывать циркуляцию, хотя и смог потом наладить управление машинами. Но его скорость на прямой упала до 7–8 узлов, и он начал быстро отставать от нас, так как Небогатов не снижал хода. Впрочем, начала увеличиваться и дистанция от японцев до «Рюрика», и их огонь стал очень неточным.