Протокол. Чистосердечное признание гражданки Р.

Зато в эти дни я хорошо поняла, что такое друзья. Ира и Ира, Ксюша и Алексей, Анатолий и Сергей, Лёня и Илья, Люба и Милана — спасибо. Благодаря друзьям у меня появились деньги, на которые я могла спокойно жить с полгода, мощная поддержка, несколько дополнительных мозгов и пара гениальных идей.

Мне нужно было срочно взять дела в свои руки и проверить, что там с «Русью Сидящей». Я, конечно, знала обо всех текущих делах, у нас каждый день проходили совещания, у нас круглосуточно работал общий чат, но я отдала Алексею право подписи финансовых документов. Здесь могла таиться разгадка, почему от меня нужно непременно избавиться.

Ну да. Именно так всё и оказалось.

Жаль.

Мне очень нравится одно точное и ёмкое тюремное выражение: «Доброе за лоховское принимают».

Надо, наверное, перевести. Лучше на примере: сидите вы спокойно в тюрьме, пообвыклись, наладили жизнь и связи, передачки вам регулярно заходят. И вот однажды к вам в камеру переводят бедолагу. Такого голодного и неумного лишенца. Вы человек не злой и с понятиями, вы начинаете бедолагу подкармливать. А он после сытного ужина с вашего кошта предлагает вам сыграть в карты на майонез — и жульничает. Вы всё видите. Это ж детский сад, штаны на лямках. Он решил, что вы добрый — а значит, глупый. Лох. И вот тут бы самое время с лишенцем твёрдо побеседовать. Совестливый лишенец (такое редко, но бывает) повинится, и всё пойдёт своим чередом. Он больше не будет путать доброе с лоховским, будет держать себя в рамках тюремных приличий. А лишенец бессовестный устроит скандал. Аааааа! Это не я в карты жульничаю, это ты играть не умеешь, отдай майонез. Ааааааа! Ты по какой статье сидишь, лох, а я по воровской, отдай майонез. Ааааааа! Я Васю Рябого знаю, и Севу Пахучего, отдай майонез.

Да можно и отдать.

Назавтра лишенец не удивится, что у него нет завтрака, обеда и ужина. Зато он отжал майонез у лоха.

Только для девочек

Когда случился крах моей семьи, мне позвонила Ирена Лесневская.

— Ну что. Ты же знаешь, что я его всегда терпеть не могла.

Знаю, конечно, Ирена ведь очень искренний человек.

Чтобы закончить с этим.

Удар был сильным, и я долго не могла прийти в себя. К тому же и Алексей вёл себя типически. Он сто раз возвращался. Мне кажется, так делают все или почти все.

Я оставляла этот ход, я всего лишь человек. Мне было трудно выкинуть на свалку истории полтора десятка совместных счастливых в общем лет. После того как стало понятно, что я решила свои проблемы с ВНЖ, а про 50 тысяч долларов я ещё ничего не знала, он много раз приходил и говорил о попытке начать сначала.

Я тоже пыталась, пока всё выглядело нелепым случаем с адюльтером. Но оно так не выглядело ни разу. Это был настоящий «Осенний марафон», только бездарный. Во всяком случае, интеллигентный Андрей Павлович Бузыкин не говорил — и не мог, конечно, говорить — гадостей о своих женщинах. Алексей говорил. Я думаю, что говорил обеим. Пару раз я испытала острое чувство к Маше. Не то чтобы сочувствия — нет, я всё ж во многом стерва, но это было острое чувство будущей солидарности.

Я пишу так откровенно и так прямо, чтобы будущим девочкам было понятно: иногда мужья от нас уходят так. Нехорошо по отношению к вам уходят. Что бы мы о вас — о соперницах, разлучницах, боже, какие идиотские слова, лучше сказать «о других девочках» — так вот, что бы мы о вас ни думали, вы того явно не заслуживаете.

Мне тогда стало больно. Что бы ни руководило Машей, она тоже того явно не заслуживала. Нельзя жить с одной женщиной и нудно приставать к другой — типа давай помиримся. Нельзя рассказывать общим друзьям, как тебе плохо без жены, когда ты пытаешься наладить отношения на другой стороне. И наоборот, конечно. Особенно нельзя говорить гадости одной про другую.

Это вообще харам.

Выкидывайте их сразу, всё равно человек сломался, несите нового.

Больше года прошло с момента нашего окончательного разрыва. Я была приглашена на большую частную вечеринку, куда слетались русские со всего мира. Все мы примерно представляли себе, кого увидим, все летели пообщаться, с приветами и весточками от общих знакомых и друзей. В том числе старая московская подруга, по которой я очень соскучилась. Она отозвала меня в сторонку:

— Прости Алексея. Он очень страдает. Он неплохой человек.

Я немного присела.

— Послушай, дорогая, русский Берлин — город маленький, все всё друг про друга знают. Алексей съехался с Машей, и у них всё хорошо. Это же твоя инициатива — поговорить со мной об этом?

— Нет.

Этот мир устроен очень странно и очень жестоко. Держись там, Маш.

Рассказы о животных

Здесь и правда будет про животных, но попозже.

Я долго думала, куда ж мне всунуть рассказ про профессора.

Ну конечно. В животных.

Простите меня, животные.