Прыжок в ледяное отчаяние

Люша же кинулась к машине откапывать телефон, который она в мизантропическом порыве разобрала на запчасти. Слава Богу, части сложились в единое целое, и Люша смогла дозвониться архивистке Ирине Молевой.

Женщина просьбу «шальной» сыщицы восприняла скептически.

— Да зачем это все нужно? Чушь какая-то. И времени у меня нет на поиски чужих фотографий.

— Да поймите, Ирина, речь идет о серии убийств! Погибли четыре человека, и Анатолий Сверчков выжил по чистой случайности. Но, похоже, убийца останавливаться не собирается. Неужели память о Виктории вам совсем не дорога? Вы же дружили… — Люша вложила весь металл в голос, на который была способна.

— Не нужно меня совестить. Что смогу — сделаю. Вышлите свой электронный адрес мне по телефону, — с вызовом сказала архивистка и отсоединилась.

Через два часа Люша проверила почту. Письма от Молевой она не получила, зато обнаружила целых три от родных и «коллег»: смятенное — от сына, деловое — от Быстрова, и — присланное пять минут назад — покаянное от мужа.

Наревевшись в душевой, где сыщицу не могли бы увидеть четыре паломницы, которые делили с Иулией келью, она, пристроившись в башенном коридорчике на коробке с каким-то скарбом, принялась за ответы. Из комнаты уже доносился храп и сопение уставших за день женщин, когда Люша разослала письма и получила молниеносные ответы.

«Милый Котька! Роднулька мой! Прости, что измучила своим исчезновением и молчанием. Ситуация духовно тяжкая. Конечно, никаких выводов я сейчас делать не способна, потому и решила побыть в одиночестве и тишине. Я АБСОЛЮТНО здорова, сыта, обогрета. Целыми днями гуляю. Деньги мне не нужны. Я скоро, совсем скоро приеду. Сама. Предупрежу тебя, когда именно. Дело не в демонстрации характера и не в «жестоких фортелях», а в пугающем вопросе, который вдруг схватил за глотку и требует ответа: как жить дальше? Люблю. Винюсь. Молю о понимании. Мама».

Константин ответил кратко и жалостливо:

«Мамуль! Какое счастье, что ты нашлась!!! Я полностью солидарен с тобой, но страшно волнуюсь за тебя. Люблю и прошу прощения за резкие слова. И тоже молю тебя о понимании — приезжай немедленно, не мучь нас. И все сообща мы ответим на «пугающие вопросы». Твой Костя».

Мужу Люша поначалу решила не отвечать. Но, подумав, борясь с собой, все-таки написала. Слова любви и покаяния она не могла оставить без ответа.

«Саша, не хочу, да и не в силах говорить, что «все у нас будет по-прежнему». Не получится. Нет. Пусть пройдет время, которое и покажет — КАК будет. Я — в порядке. Явлюсь — не запылюсь. Выбор — за тобой. Простой и категоричный: да-да; нет-нет. Третьего, увы, не дано».

«Люлюш! Третьего не дано. Скажи, прошу — где ты?! Я немедленно приеду», — ответил муж.

«Вот в этом весь Сашка», — с улыбкой подумала Юля. Действовать немедля, нетерпеливо, с упертостью. Плюнуть на работу и мчаться в любую тьмутаракань, чтобы вызволять царевну-несмеяну. Ну, у кого еще найдется такой непрактичный, готовый ради тебя на все муж? И не беда, что назад придется пилить все равно порознь, на двух машинах, а выгодная озвучка уплывет к другому актеру — Шатов не в силах отмахнуться от «души прекрасного порыва». Балда, да и только.

Коварному Быстрову, который вздумал дразнить «дневником, раскрывающим все тайны», Люша отвечать не стала. Прочтет перевод — тогда и скажет спасибо. А сейчас у нее и без дневника, о содержании которого Шатова догадывалась, появился план действий. Только бы решить две проблемы: одеться попрезентабельнее для возможной встречи с N и М, и получить фотографии от Молевой. Захлопнув компьютер, Люша с наслаждением потянулась и, выдохнув, со спокойной радостью ощутила возвращение в СВОЮ жизнь, которая, несмотря ни на что — осмысленна и бесценна.

Глава десятая