Прыжок в ледяное отчаяние

— Ты не забыла, что в воскресенье мы крестим Егора и ты его крестная? — спросила Светлана, придвигая Люше тарелку с бисквитами. Борщ и котлеты с пюре Шатова умяла в пару минут и с наслаждением принялась за крепкий чай. Впрочем, бисквиты отодвинула, так как с трудом дышала от обжорства.

— Я-то с радостью. Только какая из меня крестная? Нужно же в православии его наставлять, а я… — Люша махнула рукой. — Сама знаешь, как я в церковь хожу.

— Нормально. Главное — ты будешь всегда его любить и никогда не посоветуешь глупости или подлости, — категорично заявила Быстрова.

— Не идеализируй, — скривилась Люша. — Знаешь, Светуль, я надеюсь, мы это михайловское дело раскроем до воскресенья. В канун крестин, так сказать! Я тебе сейчас покажу интереснейшие фото, врубай комп! — залихватски щелкнула пальцами сыщица и вскочила, чтоб бежать в быстровский кабинет.

— Это я тебе сейчас покажу. Перевод дневника! Ясно?! — торжественно продекламировала Светлана.

— Ты думаешь, я не догадалась, в чем там закавыка? Тоже мне — тайна для матерой оперативницы, — презрительно отмахнулась Шатова, и подруги устремились к компьютеру.

— Итак, мы застряли на том, что у Виктории был таинственный «неотвратимый», как ты перевела, что «и мучил, и давал жизнь». Быть может, подумала я, Михайлова все же свела счеты с судьбой сама? Из-за любовной трагедии? Несмотря на весь свой рационализм. Лизы — ненаглядной дочери — нет. Сверчков — любящий, верный, но надоевший до одури мальчик-муж, не тот человек, с которым ей хотелось бы делить… закатные годы. Полностью раствориться во внучке Виктория, в силу натуры, не могла. И тогда я решила выявить этого рокового героя. Попытаться…

Люша вошла в почту и приготовилась открыть ссылку с первой фотографией.

— Рассказ матушки Зинаиды о непутевом брате, который всю жизнь тяготеет к скандальным толстозадым бабам, натолкнул меня на мысль, что сильная, но влюбчивая Михайлова могла быть приверженницей определенного типа мужчин. Вряд ли лидеров и завоевателей по характеру. Потому она, кстати, так бескомпромиссно отвергла влиятельного Набросова, готового кинуть все к ее ногам. Он — не герой ее романа. А вот внешность… Конечно, я не ждала близнячьего сходства, но все же решила сопоставить. В порядке эксперимента. И эксперимент, Светка, удался! Помогла мне Ирина Молева — давняя приятельница и коллега Виктории.

Люша открыла первую фотографию. На подруг смотрел, пряча улыбку, молодой скуластый мужчина. Симпатичный, начисто лишенный брутальности.

— Это — Сверчков в молодости. Обаяшка! — рубанула рукой Шатова.

— Да-а. Приятный. Смазливый даже, — задумчиво сказала Светка.

— Идем дальше. Николай Толкаев. Оператор, по которому сходила с ума Михайлова. Погиб в Индии. Он, кстати, отверг бизнес-леди.

— Да просто одно лицо со Сверчковым! — вскричала Светлана.

— Ну, не братья, конечно, но общая «леонардо-ди-каприость» присутствует. Хорошенький, круглолицый, — Люша вышла из почты и залезла на сайт «Одноклассники».

— А это — тот герой, который нас интересует. Не правда ли? — Люша листала одну за другой красочные фото.

— Потрясающе. Ты его нашла и без дневника! — Светка схватила Люшу за руку и с серьезной миной произнесла:

— Тебе нужно возглавлять Интерпол.

— Мне в ближайшие дни придется, я чувствую, ДРАИТЬ пол! В своей квартире, — Шатова закрыла все страницы и решительно нажала на иконку выключения компьютера.

— Но одно дело — найти «коварщика» и сделать выводы, и совсем другое — предъявить обоснованное обвинение. Вот поэтому я и приперлась к тебе.

— Ах ты, бесстыжая! Просто так навестить подругу она уже не может, — попыталась обидеться Светка.

— Да, конечно, могу, но не в данной ситуации. Света! Мне нужно выглядеть поприличнее, чтобы встретиться кое с кем. На заезды и общение с близкими нет времени и сил, потому давай рассказывай, где у вас магазин — куплю хоть блузку к джинсам и косметику. — Люша помолчала, закусив губу, и попросила жалостливо: — И денег не дашь взаймы, Светуль? На пару дней.

Снабженная деньгами и «полдником» — Светка напихала в сумку бутербродов с сыром и яблоки, Шатова отбыла из дома Быстровых под причитания проснувшегося Егора, который ласковое щебетание будущей крестной отверг, требуя положенную бутылочку. Объятиями сыт не будешь — кто бы спорил.