Психофильм русской революции

Все еще охваченная экстазом интеллигенция одобряла отдачу земли крестьянам и, пожимая плечами, внимала вестям о погромах, видя в них «справедливое возмездие» и следствие «запоздалых реформ». Как и вятский мужик, она думала, что до них очередь не дойдет, и очень удивлялась, когда вслед за экспроприацией домов при обысках у нее стали отбирать последние рубашки. Большевики были логичны: раз собственности нет, то можно грабить не только помещиков. Все стало «дозволенным». Все стало «народным». Длинными вереницами шла прислуга сначала в милицейские участки, а затем в чрезвычайки, чтобы доносить на своих бывших господ. И все завершилось диким воплем: «Мир хижинам, война дворцам и смерть буржуям!»

Не было мира в хижинах, ни даже на кладбищах, где позже стали разрывать могилы и питаться человеческим мясом... Революция превратилась в сплошной порок, безумие и преступление. Страшная и разрушительная сила обезумевших толп вихрем неслась над всей страной и превращала человека в зверя. Растление духа началось в верхах русского общества и докатилось до низов.

В предреволюционный период председатель Думы Родзянко со своими верными соратниками Челноковым и Гучковым подготовляли заговор против Царя, а карьеристы Генерального штаба, сановники и генералы разыгрывали пасьянсы с деятелями Думы, чая от будущих властителей России богатых и щедрых милостей. Когда совершилось величайшее преступление в Ставке, опьяненная успехом революции интеллигенция умыла руки и в ослеплении кричала по адресу Царя: «Распни его!»

Отреклись ближайшие сотрудники Царя, изменили генералы Императорской армии, и началось то страшное и подлое, что скоро низвергло в бездну великую державу и обесславило русский народ. Когда потом в течение десятилетий вырезали в чрезвычайках цвет русской интеллигенции и уничтожали вековые ценности, иностранная демократия в лице своих вождей цинично говорила о торговле с людоедами и о том, что деньги, смоченные русской кровью, дойдя до «культурной» Англии, теряют запах крови. Скупали краденое, и весь мир молчал, внимая ужасам чрезвычаек. И русский народ в тяжелых страданиях нес возмездие за совершенное.

В дни февраля 1917 года надорвался дух человека, и редко кто не грешил против Царя и Родины. Одни искали кусочек счастья в новой жизни, сулившей рай, другие, обиженные, сводили счеты с Империей. А когда разразилась настоящая буря, все одинаково погибли в подвалах чека или влачили свое горе в унижениях эмиграции. Люди, зажегшие пожар, - с душою зайца, - первые очутились в изгнании.

Проклятие Февраля уничтожило честь и славу русского имени.

Когда комитеты проникли в действующую армию и приказ № 1 окрестил ее гибель, быстро пошло ее разложение. Совершалось оно по законам дезорганизации коллектива. Здесь не нужна была уже никакая революционная идеология, никакая весна Святополк-Мирского и никакие поучения Ленина. Все разрушалось само собою, стихийно и неудержимо. Однако, чтобы дезорганизовать всю Россию, потребовался длинный ряд глупейших мер Временного правительства с клоуном революции Керенским во главе. Надо было уничтожить полицию и ненавистных революционерам жандармов. Убивали и резали всех деятелей старого режима, жгли здания, особенно архивы окружных судов, чтобы замести следы прежних преступлений.

Надо было запаскудить все то, чему на протяжении веков поклонялись предки.

Начало революции было самым мрачным и гнусным по своей преступности и аморальности. Всюду царили ложь, лицемерие, подделывались под новые течения. И вместе с тем в тайниках души царил животный страх перед расправою за прошлое. А главным грехом прошлого была безупречная служба свергнутому режиму.

Слом был силен и неожидан. Хаос наступил почти сразу. Однако помнили еще провал революции 1905 года, и иногда в разрушении проглядывали тревога и осторожность. Настоящий народ еще выжидал, и долго пришлось поработать курсисткам и студентам, пошедшим в народ, чтобы научить его резать поджилки породистому скоту и поджигать усадьбы. Революция шла не снизу, а с верхов. Десятки тысяч юношей-студентов и пламенные курсистки бросились в народ, чтобы его просветить и научить убийствам и грабежу. Это были сыновья и дочери интеллигентов, чиновников и даже помещиков. Политические убийцы, вызванные Керенским из Сибири, потянулись к власти и заняли высшие посты в государстве. Уголовные преступники грабили и заражали своим примером массы. Чернов в царском дворце крал статуэтку со стола Государя, а Вера Фигнер перед зеркалом примеряла платья уже обреченной на казнь Императрицы. Керенский лживо объявил отмену смертной казни. Чернь вступала в свои права.

Журналисты и писатели, охваченные экстазом и жадностью, восторгались революцией и умудрились провозгласить ее «лучезарною и бескровною», в то время когда Русская земля уже заливалась кровью. Сотрудник «Нового времени» грабил редактора и собственника газеты.