Психоз планеты Земля

Как видим, советская версия выплёскивает из анализа события все отмеченные выше особые обстоятельства. Значит ли это, что следует согласиться с американской версией? Сотрудник НАСА Джеймс Оберг отвечает на этот вопрос утвердительно. По его мнению, Вашингтон предлагает «объяснение одновременно и самое простое, и наиболее вероятное». Проверим, так ли это.

Припомним те обращающие на себя внимание обстоятельства, которые предшествовали трагедии. Во-первых:

– радиопеленгатор в аэропорту Анкориджа был в ремонте;

– дефект в одном из указателей курса на самолёте. Эти два обстоятельства заведомо известны экипажу и потому не могут рассматриваться как «случайности», повлекшие к отклонению от курса. Уже сам факт, что ими пренебрегли, свидетельствует об их незначительности.

Во-вторых: что произошло за первые 49 минут полёта? Много:

– авиалайнер сходит с курса; – экипаж не корректирует курс по радиопеленгатору в Бетеле.

Конечно, последние два обстоятельства позволяют предположить как ошибку пилота, так и неисправность навигационной аппаратуры. Однако такие возможности даже самим сторонникам американской версии представляются маловероятными. Дело в том, что надёжность некоторых систем обеспечивается методом дублирования. И здесь тоже: на самолёте не один, а несколько навигационных приборов, которые могут заменить или дополнить друг друга; самолёт ведёт не один, а два пилота, каждый из которых может заметить ошибку другого. Уже хотя бы поэтому такие аргументы, как «человеческая ошибка» или «неисправность аппаратуры», выглядят слабыми. Но что же делать, если только эти аргументы позволяют объяснить событие роковым стечением случайных обстоятельств, и опровергают обвинение в шпионаже!

Советскую версию подкрепляет и другое маловероятное обстоятельство. А именно: дежурный наблюдатель радарной станции FAA не предупреждает корейских пилотов о том, что ведомый ими самолёт отклонился от курса в сторону советской границы. Если бы это совпадение заметил некий сторонний наблюдатель, он наверняка заподозрил бы неладное. Он тут же припомнил бы, что корейские пилоты «почему-то» не корректировали свой курс, пролетая над Бетелем. Его сомнения усилились бы ещё больше, если бы он и дальше проследил, как развиваются события. Этому стороннему наблюдателю пришлось бы констатировать, что и другие американские станции слежения, в поле зрения которых последовательно оказывался KAL-007, никак не реагируют на то, что самолёт неуклонно приближается к границам СССР. Логично рассуждая, он решил бы, что всё это не случайно, что событие разворачивается по заранее разработанному плану, что здесь, вероятно, имеет место предварительный сговор…

Первым обратил внимание на эту подозрительную деталь Михаил Горбачёв. На внеочередном заседании Политбюро, созванном на следующий день после инцидента, он заметил, что «самолёт долго находился над нашей территорией, и если он сбился с курса, американцы могли поставить его в известность. Но они этого не сделали».

Обвинение в организации шпионской акции громом прокатилось по страницам мировой прессы. Со всей остротой возник вопрос о моральном облике американского правительства: могло ли оно в своей политической игре поставить на карту жизни 269 ни в чём неповинных людей? Если да, то это свидетельствовало бы о беспрецедентном цинизме администрации президента Рейгана. Весь мир ждал, что ответит Вашингтон. Конкретных объяснений не было. Медлить же с ответом в условиях, когда советские дипломаты громоздили одно «доказательство» на другое, было опасно. Именно здесь и сработали механизмы психологической защиты.

Москва обвиняет: Самолёт нарушил границы СССР с разведывательными целями.

Вашингтон защищается: Никаких целей не было, изменение курса самолёта обусловлено ошибкой пилота или неисправностью навигационной аппаратуры.

Так возникла американская версия. Она не в состоянии, в частности, объяснить, почему ни один из диспетчеров американских радарных станций, расположенных вдоль восточного тихоокеанского побережья, этого нашпигованного военными объектами района, не прореагировал на отклонение КAL-007 от курса. Такое вызвало подозрение даже у некоторых американских обозревателей. Журнал The Nation писал: «Невозможно поверить, что США не знали, что самолёт сбился с курса. Почему мы его не предупредили?» «Военные диспетчеры обычно сообщают гражданским коллегам, если тот или иной гражданский самолёт сбился с курса. На этот раз они так не поступили. Почему?»