ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Он схватил его за руку выше локтя костлявой маленькой кистью и потряс ее и засмеялся своим неприятным смехом. Потом он начал складывать и печатать письмо, с своей привычной быстротой хватая и бросая сургуч, печать и бумагу.

– Что делать. Она – добрая бабочка. Красива. Я все ей сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания. Андрей сидел, недовольно морщась и потирая себе лоб и глаза рукою. Старик встал и подал письмо сыну.

– Слушай, – сказал он. – Об дуре жене не заботься, что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай. Отдай письмо Михаилу Илларионовичу. Я пишу, чтоб он тебя употреблял в хорошие места и долго не держал адъютантом.[1255] Скверная должность. Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет, весь разговор напиши. Коли хорош будет, служи у него. А коли жаться будет ни то, ни се, напиши. Николая Андреича князя Волконского сын из милости ни у кого служить не будет. Понял? Теперь поди сюда. – Он говорил еще больше скороговоркой, чем обыкновенно. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным длинным почерком тетрадь.

– Должно быть мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их передать государю после моей смерти. Баста. Теперь здесь вот ломбардный билет и письмо. Это – премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай, для себя найдешь пользу.

– Что вы это, батюшка, умирать собрались?

– Ну, теперь прощай, – он дал поцеловать свою руку, щеку и обнял сына. – Помни одно: коли тебя убьют, где следует, хоть и с Буонапарте теперь деретесь, а и его пушки бьют – коли убьют, скучно мне будет старику, скучно. Очень скучно. – Он неожиданно замолчал. И вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что князь Андрей Волконский[1256] хуже других, мне будет стыдно. А мне до 72-го года стыдно не бывало. Это помни.

Сын презрительно улыбнулся.

– Вам не будет стыдно. Это верно. – сказал он. – А ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя. Пускай она с вами останется. Но сына не отпускайте.

– Да, скучно одинокому старику, очень скучно, очень скучно, очень скучно. – И вдруг старый князь начал сопеть громко и часто, как запаленная лошадь, как будто что-то засело у него в носу. – Ступай, ступай, ступай. Простились, ступай. Ступай, я тебе говорю, – закричал он сердитым, громким голосом и вытолкал сына в дверь кабинета.

[Далее со слов: Что такое? Что? кончая: сердитые звуки стариковского сморканья. – близко к печатному тексту. T. I, ч. I, гл. XXV.]

«Все это я вижу может быть в последний раз», пришло в голову князю Андрею. «Но кто ж будет мною, кто сделает все то, что я могу сделать?» вслед за этим пришло ему в голову. «Меня не убьют? Наполеона не убили на Аркольском мосту».

* № 10 (рук. № 51. T. I, ч. I, гл. V—VI).

28.

Князь Андрей молча сидел в углу коляски, закрыв глаза.

– Отчего Annette не вышла замуж, я все думаю, – говорила маленькая княгиня. – Как вы глупы все мужчины, что на ней не женились. – Муж посмотрел на нее, как будто удивляясь, что тут кто то сидит подле него, и опять отвернулся.

– Где ты был, André, ты не слыхал, как хорошо рассказывал vicomte? – сказала княгиня. Андрей пожал удивленно плечами.

– Ты знаешь ли, André, – сказала она вдруг грустно, – мне скоро никуда нельзя будет ездить. Мне так тяжело становится от ребенка.

– Не езди, – как будто сквозь сон после непродолжительного молчания отвечал муж. – Поедешь к отцу, там ездить некуда будет.

Княгиня насупилась и лицо ее совершенно переменилось.

– Я думаю иногда, не затем ли ты меня везешь в деревню, не ревнив ли ты?

– К кому? Уж не к этому идиоту ли? – сказал князь Андрей, отворачиваясь. – К кому? – повторил он насмешливо, как будто не было и не могло быть человека, которому он сделал бы эту честь.

– А он опять шевелился нынче вечером.

– Гм! – сказал муж.

– André, je crains les couches, seule à la campagne. André, je crains, je crains.[1257] Она почти закричала.

Опять муж пожал плечами с видом, говорившим: «мне тут делать нечего».

– André, ты только об себе думаешь, – сказала она, недоброжелательно посмотрев на мужа.

<Муж ничего не отвечал и лицо его все больше хмурилось и, ежели бы в карете было светло, княгиня бы увидала, как он морщился, как будто гадил[?] чем то в то время, как она ему это говорила. Но хотя она и не видела, она почувствовала, что говорить больше нечего и, тяжело вздохнув, замолчала.

29.

Карета остановилась у подъезда на Владимирской. Вслед за ними вошел m-r Pierre.

– Мне спать не хочется, я у вас долго посижу, – сказал он весело.

Андрей, не отвечая, ласково и покровительственно потрепал по животу Pierr’a. И лицо его прояснилось. Он провел его в кабинет, а сам прошел в другую комнату переодеваться. Pierre взял [книгу].

Княгиня прошла в свою комнату. Князь Андрей нахмуренный прошел за нею.

Молодая женщина раздевалась, взглядывая на мужа, который нахмуренный стоял посередине комнаты.