Не думайте, чтобы я говорил слова только. Я последнее время очень состарелся, чувствую близость смерти и часто благодаря этому испытываю особенно радостное чувство сознания себя в воле божией. Не всегда и даже не часто я испытываю это чувство, но зато те мгновения, когда я испытываю это, — лучшие в жизни.
Ход моих мыслей или чувств при этом такой: Вот он я, какой я есть, я жив и ничего не хочу для себя, хочу только делать то, что Ты хочешь от меня, — то, для чего Ты меня послал сюда. Если я плох и был, и есть, то ведь Ты все-таки держишь меня, каким я есть, и я плох для себя, а не для Тебя, стало быть я нужен Тебе. Ну и вели мне делать, что Тебе надо. Я готов на всё. Я плох, но с моим телесным и душевным убожеством я готов на всё и буду делать это Твое дело, как я делал его прежде бессознательно, теперь сознательно, и не только в этой жизни, но всегда, везде, и во время моей смерти, и после нее. Я от Тебя не уйду, и Ты от меня не уйдешь, п[отому] ч[то] я часть Тебя. И нет разделения между Тобою, и нет смерти; а есть ряд перемен, кот[орые] и пережил уже2
я и лучшие переживу еще. —Так иногда чувствую минутами, и когда так чувствую, становится твердо и радостно. Но недолго. Но все-таки, когда побывал в этом состоянии и знаешь, что оно есть, то и в слабые минуты тверже.
Испытываете ли вы подобное? Или болезнь, страдания, молодость мешают этому? Напишите мне или попросите кого писать мне. Вы мне всегда были дороги, а еще более полюбил вас после того, как Пав[ел] Ив[анович] рассказал мне про вас.
Прощайте пока, целую вас.
Любящий вас Л. Толстой.
Печатается по машинописной копии из AЧ. Впервые опубликовано в журнале «Русское прошлое», III, Пгр. — М. 1923, стр. 142—143. Датируется на основании Списка М. Л. Толстой.
1
П. И. Бирюков, ездивший, по просьбе В. Г. Черткова, навестить Аполлова, уведомил Толстого о состоянии здоровья больного Аполлова в письме от б июля.2
500. В. Г. Черткову
от 20 июля 1893 г.
* 501. Т. Л. и Л. Л. Толстым;
Ты знаешь уж, верно, что Маша уехала с Леон[илой] Фомин[ичной]. Я этому очень рад. Вера1
тоже уехала с ними. Она совершила подвиг: выпустила всех птиц мальчиков Сани и Васи2 и за это была ругана жестоко. Все виноваты, как всегда. Рад я за Машину поездку, п[отому] ч[то] это ее развлечет и, главное, Леон[ила] Фом[инична] очень разумно, твердо и кротко смотрит на это дело; видит, что это дурно, понимает слабость Маши, но ни минуты не оправдывает. Поша, кот[орый] приехал вчера и всё уже узнал от Мокана3 в Бегичевке, написал ей (Маше) письмо такое хорошее, доброе, умное, что яЛ. Т.
Целую вас, милые друзья.
Датируется на основании почтового штемпеля отправления.
Т. Л. Толстая, сопутствовавшая Льву Львовичу в его поездке в Москву к доктору Захарьину, выехала с ним из Ясной Поляны вечером 26 июля.
Из Москвы они проехали к Олсуфьевым в имение Никольское-Обольяново, ныне село Подьячево, Коммунистического района Московской области.
1
В. А. Кузминская. Об отъезде М. Л. Толстой и В. А. Кузминсков в имение Л. Ф. Анненковой см. прим. к письму № 502.2
Братья В. А. Кузминской.3
М-r Moccand, гувернер Андрея и Михаила Львовичей.4
Письмо неизвестно.5
См. письмо № 502.6
Григорий Антоновнч Захарьин (1829—1896), профессор Московского университета, врач-терапевт, пользовавшийся большой известностью.7
Об этом дурачке Толстой писал в своих «Воспоминаниях» (см. т. 34).* 502. М. Л. Толстой.
Как вы доехали и как ты себя чувствуешь, милая гадкая Маша? У нас всё по-старому. И чувства мои по-старому. И боюсь помешать тебе жить, и боюсь быть виноватым перед собой и тобой. Ответа1
не мог еще написать. Поша едет с Чертк[овым] к нему.2 Пиши. Целую Веру. Привет дорогой, милой Л[еониле] Ф[оминичне] и Константину] Н[иканоровичу].Л. Т.
Впервые опубликовано на немецком языке в книге: «Valer und Tochter», Берлин 1927, стр. 48. Написано в одни день с письмом к Т. Л. и Л. Л. Толстым (см. № 501).