Птичий город за облаками

Ближе к молу Анна перестает грести и кувшином вычерпывает воду, как всегда делал Гимерий. Над городской стеной возникает зарево — рассвет не в то время и не в том месте. Странно, каким красивым может быть несчастье, если смотришь на него издали.

Она помнит слова Гимерия: «В отлив тут бывает сильное течение, которое вынесло бы нас в открытое море». Сейчас ей именно это и надо.

Сразу за волноломом она различает что-то длинное, темное. Корабль. Сарацинский или греческий? Отдал ли капитан приказ гребцам, заряжают ли канониры пушки? Анна вжимается в дно лодки, обнимая мешок, холодная вода окатывает спину, и тут отвага дает сбой. Страх сочится в тысячи отверстий, из тьмы по обоим бортам тянутся щупальца, с беззвездного неба мигают коршуньи глаза Калафата.

Девочки не ходят к учителям.

Так это была ты? С самого начала?

Течение подхватывает лодочку. Анна гадает, что чувствовал Аитон, запертый во всех этих чужих телах, не способный объясниться на своем языке, обижаемый и презираемый, — как же это ужасно и какая же она была злая, когда над ним смеялась.

Никто не кричит, сверху не свистят стрелы. Лодка поворачивается, подпрыгивает на волне и в темноте проскальзывает за волнолом.

Глава четырнадцатая

Врата Кукушгорода

Антоний Диоген, «Заоблачный Кукушгород», лист Ξ

Листы во второй половине Диогенова кодекса повреждены гораздо сильнее, чем в первой, и лакуны составляют значительную трудность и для переводчика, и для читателя. Текст листа Ξ утрачен по меньшей мере на шестьдесят процентов. Нечитаемые места отмечены отточиями, предположения даны в квадратных скобках. Перевод Зено Ниниса.

…в Плеядах я видел лебединый народ, который питается яркими плодами, на дальних берегах солнца пил из [реки кипящего вина], хотя она и опалила мне клюв. Я посетил тысячи удивительных краев, но среди них не было такого, где черепахи разносят на панцирях медвяные лепешки и где никто не слыхал о войнах и страданиях.

…с этих икаровских высот, паря на крыльях, осыпанных звездной пылью, я видел землю далеко внизу такой, какова она на самом деле: пригоршней грязи среди бескрайнего простора. Ее царства были не более чем паутинками, ее воинства — крошками.

…я [различил] далекое сияние, золотую филигрань башен, клубы облаков — все, что вообразил когда-то на площади в Аркадии…

…только оно было величественнее, изумительнее, небеснее…

…в окружении соколов, бекасов, перепелок, кукушек и куропаток…

…гиацинты и лавр, флоксы и яблони, гардения и душистый алиссум…

…опьяненный радостью, без сил, я упал…

«Арго»

64-й год миссии

45–46-й Дни в гермоотсеке № 1

Констанция

Она стоит в библиотеке в полном одиночестве. Берет с ближайшего стола листок бумаги, пишет: «Заоблачный Кукушгород Антония Диогена» — и бросает в щель. Из множества отделов к ней слетаются документы и складываются в двенадцать стопок. Много научных статей на немецком, китайском, французском, японском. Похоже, что все они написаны во втором десятилетии двадцатого века. Констанция открывает ближайшую книгу на английском: «Избранные древнегреческие новеллы».