Птичий город за облаками

Антоний Диоген, «Заоблачный Кукушгород», лист Ο

…за воротами я различал мерцающую самоцветами мостовую и что-то похожее на реку исходящего паром супа. Вкруг башен радужными стаями летали птицы — ярко-зеленые, пурпурные, алые. Я сплю и вижу сон? Или я достиг своей цели? После стольких дней пути, после стольких [надежд?] мое сердце по-прежнему сомневалось в том, что видели глаза.

— Стой, воронишка, — промолвила сова. Она была в пять раз меня выше и держала в каждом когте по золотому копью. — Чтобы впустить тебя в ворота, мы должны удостовериться, что ты и впрямь птица, благородное воздушное создание, старше Хроноса, то есть самого времени.

— А не мерзкий коварный человек, созданный из грязи и праха, в лживом обличье, — сказала вторая сова, еще больше первой.

Позади них, сразу за воротами, под нависшими сливами, дразняще близко, медленно ползла черепаха со стопкой лепешек на спине. Я подался вперед, но совы ощетинили перья. Неужели богини Судьбы допустят, чтобы я, пересекши половину Млечного Пути, пал жертвой этих великолепных птиц?

…вытянулся как мог и расправил крылья.

— Я всего лишь смиренная ворона и проделал долгий путь.

— Разреши нашу загадку, воронишка, — сказала первая сова-страж. — Тогда ты сможешь войти.

— Хотя она сперва покажется тебе простой, — подхватила вторая, — на самом-то деле она…

Лейкпортская публичная библиотека

20 февраля 2020 г.

17:41

Сеймур

Он опускает наушники на шею и прислушивается. Где-то в отделе научно-популярной литературы рычит батарея, раненый дышит у основания лестницы, в вихре снегопада трещит полицейская рация. В ушах стучит кровь. Больше ничего.

Однако наверху что-то гремело, верно? Сеймур вспоминает, как подкатила полицейская машина и Марианна уронила в снег коробки с пиццей. Почему она несла стопку пицц в библиотеку перед самым закрытием?

Там кто-то есть.

С «береттой» в правой руке Сеймур крадется к лестнице, где раненый лежит на боку с закрытыми глазами — спит или хуже чем спит. Блестки на руках мерцают. У Сеймура мелькает мысль, что, возможно, этот человек лег тут в качестве баррикады.

Он задерживает дыхание, перешагивает через лагуну густеющей крови, через человека и поднимается. Пятнадцать ступеней, на каждой противоскользящая полоска. Вход в детский отдел загораживает нечто неожиданное: фанерная стена, покрашенная золотой краской, в свете указателя «Выход» золото кажется почти зеленым. В центре сводчатая дверца, а над ней строчка незнакомым алфавитом:

Ὦ ξένε, ὅστις εἶ, ἄνοιξον, ἵνα μάθῃς ἃ θαυμάζεις

Сеймур упирается ладонью в дверцу и толкает ее.

Зено

Он съежился вместе с детьми за угловым барьером шкафов и смотрит на каждого по очереди. Рейчел, Алекс, Оливия, Кристофер, Натали. Тсс, тсс, тсс. В темноте они превращаются в маленьких корейских оленей, на которых они с Рексом как-то набрели, собирая хворост в снегу возле Лагеря номер пять: белые носы и рога среди белизны, моргающие черные глазки, подрагивающие уши.

Все вместе они слушают, как со скрипом закрывается дверца в фанерной стене. Шаги между складными стульями. Зено держит палец у губ.

Скрип половицы. Подводное бульканье из портативной колонки Натали. Там один человек? По звукам только один.

Только бы это был полицейский. Или Марианна. Или Шариф.

Алекс двумя руками держит банку рутбира, словно она наполнена нитроглицерином. Рейчел пригнулась над ролью. Натали закрыла глаза. Оливия неотрывно смотрит на Зено. Кристофер открыл рот — мгновение Зено думает, что он закричит, их обнаружат и убьют.