Пучина

Эти слова успокоили меня, - я ревновал Алисию и даже Грисельду. Но что с ними? Как отнеслись они к моему поступку? Когда они приедут за мной?

В первый же день, когда я настолько окреп, чтобы встать, я подвязал руку платком и вышел на террасу. Кларита тасовала карты около гамака, на котором отдыхал старик. В доме, крытом соломой, недостроенном и невероятно грязном, жить можно было только в той комнате, где я лежал. Вход в кухню с почерневшими от сажи стенами преграждала лужа, образовавшаяся от помоев, усердно выливаемых кухарками, одетыми в грязное тряпье. Во дворе, немощеном и неубранном, сушились на солнце облепленные жужжащими мухами шкуры освежеванных коров, и ворон отрывал от них кровавые клочья. В бараке для пеонов сидели на жердочках привязанные бойцовые петухи, а на полу возились собаки и поросята.

Никем не замеченный, я подошел к воротам. В корралях, за крепким частоколом, изнывали от жажды быки. За домом, на расстеленном прямо в грязи плаще спали несколько пеонов. Неподалеку, на берегу реки, виднелись палатки моего соперника, а на горизонте, там, за Мапоритой, терялась вдали темная полоска леса... Алисия, наверно, думала обо мне!

Кларита, увидев меня, подбежала ко мне с белым муаровым зонтиком.

- Солнце может повредить твоей ране. Уходи в тень. И больше не делай таких глупостей.

Она улыбалась, сверкая золотыми зубами. Кларита намеренно говорила громко, и старик, услышав ее голос, приподнялся на гамаке:

- Вот это мне нравится! Молодым людям не следует долго валяться в постели!

Я подошел к нему, сел на прясло и задал ему давно обдуманный мною вопрос:

- Почем вы думаете продать нам скот?

- Какой?

- Который мы покупаем с Франко.

- С Франко я, собственно говоря, ни о чем не договаривался. Ранчо, которое он предлагает в залог, ничего не стоит; но если вы платите наличными, сначала поймайте быков, коли у вас есть лошади, а потом уж определим цену.

Кларита перебила старика:

- А когда ты отдашь сеньору Кове проигранные двести пятьдесят голов скота?

- Что? Какие двести пятьдесят голов? Субьета приподнялся в гамаке:

- А чем бы вы заплатили в случае проигрыша? Покажите мне, сколько у вас с собой фунтиков.

- Это еще что? - перебила женщина. - Будто ты - один богач на свете? Проиграл - плати!

Старик вцепился руками в петли гамака. Вдруг он предложил:

- Завтра воскресенье, дайте мне отыграться на петушиных боях.

- Идет!

"Досточтимый сеньор Кова!

Какой ужасной силой обладает вино, лишая человека рассудка и толкая его на бесчинства и преступления! Как мог я, обладая столь кротким характером, завязать ссору и, потеряв власть над языком, оскорблять грубыми словами ваше достоинство, тогда как ваши заслуги побуждают меня быть вашим покорным слугой и гордиться этим?

Если бы я мог публично броситься к вашим ногам, умоляя вас растоптать меня, прежде чем вы простите мне позорящее меня самого оскорбление, то, поверьте, я немедленно вымолил бы у вас эту милость, но, поскольку я не имею права предложить вам даже такое удовлетворение, то, лежа здесь, обессиленный и больной, я проклинаю свой поступок, который, к счастью, не мог ничем запятнать вашу заслуженную славу.

Меня настолько унизило мое безрассудство, что вас не очень удивит, если я, не дожидаясь, пока вы удостоите меня своим благорасположением, осмелюсь обратиться к вам как самый обыкновенный торгаш к парящему в облаках поэту с предложением вульгарной коммерческой сделки. Дело в том, простите меня за смелость, что наш общий друг, сеньор Субьета, задолжал мне значительную сумму и оплатил этот долг скотом, находящимся в одном из его корралей, на что я дал свое согласие, исходя из предположения, что скот этот может понадобиться вам. Осмотрите его и, если вы соблаговолите дать за него какую-либо цену, будьте уверены, что я предпочту всякой выгоде возможность быть вам полезным.

Раболепно целует ваши ноги,

ваш недостойный почитатель, Баррера".

Это письмо было вручено мне в присутствии Клариты. Мальчишка, принесший его, заметив, как я побелел от гнева, осторожно попятился назад, не дожидаясь ответа.

- Скажи этому мерзавцу, что, когда я встречусь с ним один на один, я отблагодарю его за такую лесть.

Кларита между тем перечитывала бумажку.

- Он ничего не говорит ни о том, сколько он тебе должен, ни о ране кинжалом, ни о выстреле, - а ведь это он тебя ранил. В тот день, как только он увидел тебя, он приготовил револьвер и смазал стилет. За Мильяном, тем самым, которого ты ударил во дворе, гляди в оба: Баррера поручил ему убить тебя. А знаешь ли ты, что Субьета ничего не должен вербовщику? Баррера дал ему на хранение золото, уверенный в том, что я его украду, но старик зарыл деньги, а после, как тебе известно, Баррера обыграл его в кости. Баррера каждое утро спрашивает меня: "Откопала желтенькие? Я дам тебе из них на дорогу. Ты, должно быть, раздумала возвращаться на свою распрекрасную родину". У этого человека ужасные планы. Если бы тебя здесь не было...

- Дай мне письмо, я хочу показать его старику.