Пуговица Дантеса

Командир корпуса генерал Кнорринг уже полностью расставляет точки над «i»: никаких петровских Указов с его Артикулами! Есть Свод уголовных законов с конкретными статьями – ими и следует руководствоваться. И это – первая точка. Вторая: Дантеса «разжаловать… в рядовые впредь до отличной выслуги, с преданием церковному покаянию, выдержав при том в крепости шесть месяцев в каземате». Как видим, это уже – самая настоящая амнистия убийце: «солдатчина» для Дантеса лишь на полгода. А для секунданта Данзаса – «на гауптвахте четыре месяца». И это – третья точка. А вот и четвёртая: генерал Кнорринг призывает воспользоваться статьями 173 и 174 Свода законов, в которых отражена ответственность иностранцев (в том числе дипломатов) за преступления на территории Российской империи, имея в виду «прикосновенных к дуэли» барона Геккерена-старшего, виконта д’Аршиака и англичанина Мегенса.

Относительно мнения командующего Отдельным гвардейским корпусом генерала Бистрома. Наивно было бы полагать, что свой вердикт по делу генерал обдумывал лично, уютно разместившись в кожаном кресле просторного кабинета. Вряд ли. Скорее, изначально запросил мнения некоторых приближённых офицеров, наиболее сведущих в юридических коллизиях. И лишь потом подписал представленное одним из заместителей готовое заключение. (И подпись под документом рядом с его подписью начальника штаба корпуса генерала Веймарна полностью это подтверждает.) В любом случае, командующий Отдельным гвардейским корпусом, вникая в суть дела, был движим не только служебной надобностью, но и элементарным любопытством. Не каждый день приходится листать секретные бумаги столь громкого дела.

Хотя была ещё одна причина быть крайне аккуратным и внимательным при работе с представленными материалами. Дело в том, что данные документы, связанные с дуэлью 27 января 1837 года, должны были поступить к великому князю Михаилу Павловичу (младшему брату Николая), который на тот момент пребывал то ли в Вене, то ли в Берлине, поэтому именно ему, Карлу Ивановичу Бистрому, предстояло отправить в Аудиториатский департамент Военного министерства Дело о дуэли 1937 года (следовательно, в случае чего и держать ответ перед Государем). Заключение генерала Бистрома должно было стать некой квинтэссенцией всей работы дознания, следствия и суда по громкому поединку, в результате которого был убит поэт Пушкин.