Пуговица Дантеса

Идём дальше. Командир 1-й Гвардейской кирасирской бригады генерал Мейендорф с подчинённым Гринвальдом полностью солидарен, разве что вносит кое-какие дополнения: убийцу сослать на Кавказ, рядовым. Но это – в адрес Дантеса. Совсем другая реляция в отношении подполковника Данзаса: «…выдержать в крепости в каземате шесть месяцев… чтобы при подобных случаях ссору старался прекратить миролюбно». Относительно же «подсудимого Пушкина» – «суждение за смертию его оставить…»

Мнение Егора Фёдоровича Мейендорфа, бесспорно, наиболее справедливое из всех, представленных до и после. Убийце – пожизненную солдатчину; секунданту – достаточно и полгода гауптвахты, причём без всяких лишений, которые он, в общем-то, и не заслужил. И такая реляция вполне объяснима: Мейендорф был лично знаком с Пушкиным, творчество которого обожал. После ознакомления с делом о дуэли генералу всё стало понятно, отсюда и безжалостный вердикт относительно наказания убийцы и смягчения ответственности для боевого подполковника Данзаса, которому приходилось не раз смотреть смерти в лицо при защите интересов Отечества.

К сожалению, дальнейшие реляции будут отличаться от мнения командира бригады.

Командир дивизии генерал-адъютант Апраксин отнёсся к суждениям своих подчинённых с серьёзной критикой. Да, Дантеса этого, «лишив чинов и дворянства, разжаловать в рядовые»; но, господа генералы, аудитор Маслов всё-таки оказался прав: повесить его, мерзавца, было бы правильней; да и вообще, следовало допросить вдову – глядишь, многое бы тогда прояснилось. На чьей стороне герой наполеоновских войн генерал Апраксин – достаточно ясно. Поэтому он тоже указывает, что для доказательной базы показания Натальи Николаевны Пушкиной очень бы даже пригодились. С чем, вне всякого сомнения, можно согласиться.