Пуговица Дантеса

– Нет же. К Катрин. Вы удивитесь, но Жоржи даже подумывает на ней жениться. Хотя, признаюсь, как отец, я от подобной идеи не в восторге. Мой Жоржи мог бы найти более подходящую его статусу пару… Конечно, щедрость мадемуазель Загряжской и её хорошие связи при дворе позволяют племянницам быть на виду, но кто, скажите, обеспечит девицу завидным приданым? Ведь состояние Гончаровых, насколько я знаю, оставляет желать лучшего… Надеюсь, уважаемый Василий Андреевич, всё останется между нами?..

– Безусловно.

– Тогда я намерен сказать вам tête-à-tête ещё одно. В жилах Жоржа течёт кровь Геккеренов. И если бы любовь к баронессе Дантес… Впрочем, это, пожалуй, слишком личное…

Геккерен умолк, а сбитый с толку Жуковский не верил своим ушам. Единственное, что он мог пообещать голландцу, – это чтобы большая часть их разговора осталась в тайне. Что ж, пришлось пообещать.

Итак, услышанное от посланника меняло весь дуэльный расклад. Вернее – отменяло. Как и предполагал Геккерен, Жуковский от него сразу же отправился к Пушкину. После услышанного от Василия Андреевича поэт пришёл в ярость!

– Лжец! Гнусный сводник! – кричал он. – Как такое мог?! Дантес – ничтожество, трусливый ловелас! Запахло жареным – тут же спрятался под фалдами папинькиного сюртука…

Жуковский стоял и молчал. Убеждать успокоиться возмущённого до глубины души потомка Ганнибала – всё равно что дуть на разгорячённую сковороду. Потому-то и молчал. Пусть выкричится. А там, глядишь, и подостынет…

(О преследованиях, которым подверглась Наталья Николаевна, знали только она и её супруг, которому Натали всё рассказала. Однако Пушкин даже Жуковскому ничего не открыл, считая это дело личным, семейным.)

Пушкин подостыл. А потом понял: сорвать поединок намерены не только Геккерены, но и… друзья. Следовало найти кого-то, кто не должен был подвести. Но кто? Выбор пал на Клементия Россета

[45], поручика Генерального штаба, для которого не составило бы труда отыскать трусишку Дантеса не только в казармах или за карточным столом, но даже у чёрта на куличках. А после этого негодяя-французика следовало вызвать вновь. Один на один. Без свидетелей…

* * *

Князь П.А. Вяземский (из «Старой записной книжки»):