Пуля ставит точку

— А вы представляете, какой скандал способна устроить такая старушка, если потребуете от неё чего-то подобного? Я не хотел этого, ведь в конце концов, речь идет о заказчице! Думал, вы с этим справитесь лучше меня.

Оба надолго умолкли.

— Во всяком случае, благодарю, — милостиво произнес Ван Ниекёрк. Могло быть и что-то серьезное. Никогда не знаешь…

С тем он и ушел от Аббота, предоставив ему утешать клиентку и отправить её туда, откуда пришла. В ужасном настроении он вернулся в отдел и обнаружил, что лейтенант и Зонди копаются в его бумагах и написали на папке какие-то бессмысленные слова.

— Что это значит? — воскликнул он, едва сдерживая себя.

— Вот именно так и спрашивают в Хаусбрикинге, — рассмеялся Крамер. Фанни Врандсмаа клянется, что ты гнал не меньше сотни, когда промелькнул мимо её окон.

— Но я имею в виду ваш "паровой каток", — проворчал Ван Ниекерк.

— Это? Может оказаться ниточкой.

— Правда?.

Крамер кивнул. Теперь было ясно, почему у него такое хорошее настроение.

— Мы только что посетили нашего друга Гершвина Мкизе, — пояснил Крамер. — Нужно было проверить кое-что из его вчерашних показаний, всего два слова.

— Ну и?..

— Оказывается, Шу-Шу повторял их не раз — после того, как до него дошло, кто сделал его калекой и нищим. Все время твердил Мкизе, что это из-за "Парового катка".

— "Выпив, он твердил это не раз — процитировал Зонди по своим записям. — Утверждал, что все его неприятности — от "Парового катка". Что это нечто ужасное. Что его боятся и белые боссы. Слышал, как он говорил кому-то, что "Паровой каток" его погубит."

— Господи Боже!

— Да, тут есть что-то, Вилли. Эти истории явно связаны между собой.

— Мкизе сказал, по чьим приказам он действовал?

— Все ещё утверждает, что тогда не знал. Но когда теперь все обдумал, полагает, что за всем этим мог стоять "Паровой каток".

— Значит, это какой-то ганг, лейтенант?

— Похоже, что так. Или кто-то, руководящий бандой. А что же еще?

— Не знаю. Никогда о таком не слышал.

— Если это серьезный ганг, то и неудивительно.

— Пожалуй, это правда.

— Но все равно нужно проверить. Зонди, обойдешь своих информаторов. Но будь осторожен, понял? Нельзя, чтобы кто-то насторожился.

— Да, шеф.

— А вам, Вилли, придется выяснить, нет ли в картотеке кого-нибудь с такой кличкой — или рапорта о банде со схожими инициалами.

— Только два вопроса, лейтенант — почему Гершвин не сказал об этом раньше…

— Потому что считал это бессмыслицей.

— И назвал тех белых, чьи разговоры слышал?

— Нет, Гершвин только догадывался, что Шу-Шу что-то услышал со своей коляски, и значит, у входа в мэрию. Если подумать, скорее всего так и было — в таких местах люди говорят то, что думают, особенно когда, расходятся с заседания, где долго должны были сдерживаться.

— Тем самым вы утверждаете, что Шу-Шу услышал это от членов магистрата, не так ли, лейтенант?

— Нет, я это только к примеру, — слушайте внимательно. Я говорю о том, что так думает Гершвин. Шу-Шу ведь мог услышать это и возле места своего ночлега — там автостоянка.

— Европейцы при африканцах часто говорят о своих личных делах, вмешался Зонди. — Они даже не думают, что типы вроде Шу-Шу могут знать их язык.

Крамер вдруг осознал, что в присутствии Зонди слишком пренебрежительно разговаривал с Ван Ниекерком. Поспешил исправиться.

— Скажите, дружище, куда это вы так спешили? Поставить на темную лошадку?

Он знал об этой слабости Ван Ниекерка, но на этот раз не угадал. Ван Ниекерк обиженно насупился, прежде чем ответить.

— Если на то пошло, лейтенант, меня взбудоражил Джордж Аббот. Позвонил и заявил, что спрашивают о мисс Ле Руке.

— Господи, но почему же вы сразу не сказали? Немедленно туда!

Ван Ниекерк сглотнул.

— Я дал ей уйти, сэр.

Только присутствие Зонди спасло Ван Ниекерка от немедленной кастрации. Поскольку менее жестокое наказание в глазах Крамера не имело смысла, он только спросил:

— Почему?

— Потому что это ничего не давало. Она представилась портнихой, которая как-то шила мисс Ле Руке несколько платьев. Запомнила её как очень симпатичную порядочную молодую даму.

— Почему же она не пришла на похороны?

— Не настолько хорошо её знала, лейтенант. Говорит, не хотела показаться навязчивой.

— Ну да? Она знала что-нибудь о её семье?

— Я спрашивал, лейтенант. Сказала, что ничего не слышала, но считала, та родом из Капской провинции.

— Но если она все это знала, почему же не пришла к нам?

— В этом все и дело, лейтенант. Говорит, ничего не знала о заметке в "Газетт". Была очень удивлена, когда я её показал.

— Тогда какого черта она приперлась к Абботу?

— Говорит, шла мимо, увидела траурное извещение и удивилась, с чего это умерла такая молодая девушка. Это её слова, лейтенант, я все записал.

— И что дальше, Вилли?

— Тогда она заглянула внутрь — хотела поговорить с Джорджем. Вы же знаете этих старух.

— Так это была старуха?

— Ну, точнее, пожилая женщина — лет шестьдесят пять.

— Ага. Говорите, она выглядела — гм, испуганной? Вы уверены?

— Тяжело сказать. Люди странно ведут себя с полицией. Сказал бы, что она нервничала.

— Ладно. Свое дело вы сделали. Но я хотел бы поговорить с нею, может ещё что узнаем.