Пуля времени

– Так вот, возвращаясь к Бугрову. Он умер год назад, а свою тайную казну, или, как говорят в наше время, неучтенную наличку подарил Рогоже. В казне три миллиона рублей. А я хочу их украсть и присвоить. Помоги мне и получишь свою долю!

В комнате установилась тишина.

– Украсть чужие деньги? – наконец произнес капитан. – И я это слышу от чиновника для поручений сыскной полиции и от действующего офицера известных служб в будущем?

– Слушай дальше. – Инспектор снова оставил реплику собеседника без внимания. – Я все продумал. Деньги секретные, официально их не существует. Если мы их сопрем, староверы даже в полицию не смогут обратиться. Сообразил? Налоги с них не уплачены, дарение через нотариуса не оформлено…

– А если все-таки обратятся?

– Если придут к Кошко, то Аркадий Францевич дознание скорее всего поручит мне. Рогожская часть входит в мой участок. И я стану ловить самого себя! Понятно, с каким результатом.

Бандит-полицейский начал что-то соображать. А меркантильный лектор продолжил:

– У меня в их причте есть свой человек, продажная душа. Он рассказал, где прячут деньги. И сколько их. Три миллиона лишь на словах огромная сумма. Надо учесть, как она поделена. Половина – в доходных бумагах, акциях и облигациях на предъявителя. Сейчас это богатство, а через пять лет превратится в макулатуру. Надо успеть обернуть бумаги в ликвидные и, так сказать, нетленные активы.

– А вторая половина?

– Большая ее часть в банковских билетах. Они тоже со временем станут просто бумажками. Хорошо бы и их переформатировать в золото. А остаток, примерно двести тысяч, он прямо сейчас лежит в подклете Покровского собора. В золотых червонцах! Это и будет твоя доля, если готов мне помочь.

– В чем будет заключаться эта помощь? Что я должен сделать? – начал соглашаться Ратман. Видимо, в нем снова проснулся бандит Жоржик.

– Двести тысяч золотом весят сто семьдесят два килограмма…

– Сколько?

– Сто семьдесят два, – повторил Викентий Саввич. – Это в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих» Михалков бегает с саквояжем, в котором золота на четверть миллиона. Ребята бестолковые, они просто не посчитали, какая там тяжесть. Один червонец царской чеканки весит восемь целых шесть десятых грамма. А их в двухстах тысячах будет сколько штук?

– Э… двадцать тысяч.

– Верно. Ну и умножь.

Георгий даже зажмурился:

– Сто семьдесят кило золотишка… На какую сумму это потянет в две тысячи двадцать третьем году?

– Я уже посчитал, – спокойно доложил инспектор. – На миллиард.

Мужчины, не сговариваясь, налегли на чай.

После чего губернский секретарь спросил:

– Ну, теперь понял?

– Теперь понял.

– Согласен?

– Подсудное дело, конечно…

– И это я слышу от участника самых громких налетов последних нескольких недель! Продолжаю… Мы подъедем на телеге, ночью. Мой освед пропустит нас через задние ворота. Лезем в Покровский собор. Его распечатали лишь в тысяча девятьсот пятом году. А в восемьдесят третьем, при Царе-миротворце, рогожцы, повторюсь, вели службы на походных алтарях. Их приказали убрать, и ребята сложили алтари в подвале самого большого своего храма, Покровского собора. Как сгрудили тридцать лет назад, так они и лежат большой пыльной кучей. А клад Бугрова спрятан за ними, в самом углу. Его же не положишь в банк! Бумаги и купюры помещены в два сундука. А золотая монета – в девяти кожаных мешках, каждый весом примерно в двадцать килограммов.

– Валяй дальше… – заинтересованно кивнул попаданец.

– Рогожцы будут думать, что мы увезли сокровища на телеге. А мы возьмем только сундуки и один мешок. А остальные восемь перетащим в другой угол, там тоже полно всякого хлама. И спрячем как следует. Ты понимаешь? Никому даже в голову не придет искать похищенное в том же подвале!

Георгий прикинул: хм, так могло бы быть!

– Гениально, – сказал он чуть саркастически. – Прекрасная идея. Из тебя, товарищ подполковник, получился бы выдающийся мошенник.

– Думаешь? Возможно. Я решил лишиться невинности один раз, но чтобы выручки хватило на всю жизнь. Уф…

– А что потом?

Двуреченский положил ногу на ногу и улыбнулся. Словно ценности, о которых он говорил, уже лежали у него в кармане…

– Потом надо распорядиться богатством по-умному. Через пять лет революция! И все последующие кровавые пляски. Следует унести отсюда ноги заблаговременно. Я оберну бумаги в ликвид, уеду в Америку и стану там скромным миллионером. Под чужим именем, конечно, чтобы меня не нашли чекисты-каратисты. А в годы Великой депрессии вовремя скуплю по дешевке падающие активы, как человек, знающий будущее… И к середине тридцатых годов сделаюсь уже миллиардером!

– Хороший план, – одобрил Георгий. – Но как быть с моей долей? Куда я дену в две тысячи двадцать третьем году восемь мешков золотых десяток? Меня же сразу за пищик[30] возьмут! Где взял, спросят. Что я им отвечу?

– Я уже подумал об этом. – Инспектор продолжал улыбаться. – Золото отдай мне. Открою на твое имя счет в американском банке, который не лопнет. Передам средства в трастовое управление. Ты поедешь в Штаты, предъявишь паспорт и… что? Назовешь пароль… «Барон Штемпель».