Пульс Хибин. Сборник

Калацкий по основной своей специальности — каменщик. В Полесье перед войной рос, у мамы — пятеро. Война разметала всех, попал Миша в детдом. С сорок восьмого года считай — по стройкам. «Хватил, — говорит, — марцовочки». Белорусское слово — марцовочка: невзгоды, мученья, лишенья. Говорит мне: «Не знаю, как на твой взгляд, но я понимаю жизнь полностью. Были ожоги. Зато ребята у меня в бригаде — золото. Они понимают меня, я понимаю их. Подлости не делаю и сам не потерплю никакой. И женщины поддерживают... Мы все — молодые, ровесники хибинской стройки. То, что мы умеем — каждый в отдельности и все вместе, — это наш повседневный труд. Он украшает землю. Коммунизм, я думаю, прежде всего — повседневный труд, который украшает землю».

Калацкий закончил ФЗУ в начале пятидесятых годов. Учил их Карл Иванович, стотысячник. Откровенный был человек. Неторопливый с виду, но все делал в охотку, с азартом. Калацкого поражали руки учителя — будто из мрамора. Он не стоял, а двигался вдоль стены и кирпичи укладывал с таким необыкновенным прицелом, с таким точным придавливанием, что ни пристукивания, ни подвижки не требовалось. Рукавицы при подобной работе рвались у мастера за три дня, истирались до дыр. И тогда выглядывали поразительные пальцы — гибкие, подвижные, чистые. Они перехватывали кирпич на лету, и не только поперек, но даже вдоль. Вот какие человеческие руки видел юный Миша Калацкий.

Своими руками молодой каменщик был недоволен. Трогая подушечки пальцев, он чувствовал, что они — мягкие, взаправду подушечки. И пальцы были короткими, даже кирпич поперек не обхватить.

Теперь его это не заботит: чтобы хоть один дом на земле поставить, сколько этими руками движений сделаешь, кирпичей какую груду перевернешь. Любой строительный предмет нелегок и шершав, хоть камень возьми, хоть строп металлический или даже гладенькую перемычку. Все оттачивает руки и тяжелит их одновременно.

Понимание машин ему много дает. Техника на заполярные площадки пришла в надежнейшем северном исполнении. Посчитал однажды — за один раз восемьдесят тонн поднять можно. И тут важно по-хозяйски распорядиться, собрать эти силы в единый кулак, не рассыпать доверенные тебе ресурсы. Именно — тебе. Почему стоит компрессор? За каждую машино-смену привыкли трястись: убирайте с площадки.

Еще в начале семидесятых годов пришел Калацкий к бригадному подряду, который называется сейчас повсеместно методом Н. А. Злобина. В те годы действительно не было экономических условий для полнокровного внедрения бригадного подряда. Но Калацкий и тогда рвался вперед.

У него завидное свойство — брать на себя ответственность. «Потому что мне за мое дело и отвечать». Прибегают и сегодня: «Миша, ставь первую колонну». — «Зачем мне эту колонну ставить, если она мешать будет?» — «В управлении сказали: чтобы первая колонна стояла, кровь из носу, начальство приезжает из области». — «Я завтра десяток сразу поставлю, не одну, а целый десяток. А эту колонну ставить не буду».

Люди с размахом, с пониманием ритма жизни — историческая необходимость. И здесь, в Хибинах, поле для их деятельности есть. Не затеряются. Здесь удерживаются именно такого сорта люди: ответчики за все, за любую оплошку. Бригада перешла на подрядный метод, один, второй объект закончили успешно, сноровка старинная: с прибылью работать, начисто, чтобы всем хорошо. Новый же котлован не готов, на сердце кошки скребут. Люди обеспечивают встречный план, толково и без надсады научились работать, поняли пульс и общее движение дела, так предусмотрите им все необходимое, рассчитайте, не приучайте выкручиваться и заниматься видимостью дела. «Когда же мы будем работать спокойно, без нервотрепки?» — задает Калацкий вопрос в многотиражке, где печатает время от времени заметки под такими заголовками: «Строители бьют тревогу», «Не на словах, а на деле», «Камешки в башмаках». Резко ставит вопрос: «Мы не требуем особых, тепличных условий, но элементарные должны же быть. При хорошей организации труда бригада получает и моральное удовлетворение. А это дороже денег».

Научились они в спокойной работе своей строить отлично. «Наши постройки, если так поглядеть, лучшие из них, нас переживут, войдут в двадцать первое столетие. Ведь уже для нового века строим. Потомки тоже придирчивыми будут». У Калацкого каждый стремится работать с личным клеймом. Потому что, во-первых, разряд повыше получит. Без качественной работы разряда не будет, будут переделки за собственный счет. Бригадирский пригляд за каждым тут обеспечен, есть и дружеская помощь, и наставления. Видно, к примеру, старается парень изо всех сил, но руки — корявые, кирпич гремит. Калацкого озноб берет: «Пойдешь по монтажу». А и верно: по монтажу пошел — все у парня первоклассно. Начальство говорит: «Заберем бригадиром». — «Бригадиров у меня много, — отвечает Михаил Николаевич. — Погодите, еще не корифей. Можно и лучше».