Пульс за сто

«Они ничего не простили и никогда не простят. Даже если публикация случится — все равно найдут способ свести счеты. Надо уходить! Немедленно! Пока они думают, что я ни о чем не догадываюсь. Конечно, скрыться от таких людей почти нереально, но если сидеть и ждать — слово “почти” отпадет. Надо хотя бы попробовать».

«Лучинский попробовал — и мертв», — напомнил внутренний голос.

«Это ничего не значит! Лучинский — известная личность. Ему трудно было скрыться. Да он, наверное, и не пытался. А меня никто не знает. Купить билет на первый попавшийся поезд — и уехать куда глаза глядят. Исчезнуть. Пропасть с глаз долой. Что я теряю? Сбережения? Их нет. Работу? Работа найдется. Мне многого не надо. А вдруг они не станут меня искать? Кто я, в конце концов, такой? Может, сочтут, что с меня достаточно?»

«Как только ты откроешь дверь — они это увидят. Далеко после этого уйдешь? — спросил невидимый оппонент. — А если даже уйдешь, то каждый день, каждую минуту будешь ждать расправы. Где бы ни находился, как бы далеко ни уехал. И чего стоит такая жизнь?»

«Любая жизнь чего-то стоит».

Карпов бесповоротно решил бежать. Но сделать это так, чтобы обойти установленную систему контроля.

«Возможно ли это? Допустим, я позову Сергеева или Кристину и попрошу снова куда-нибудь меня отвезти. Здесь всегда ждут моего ухода и готовы на него реагировать. А в городе… В городе можно застать сопровождающего врасплох. Но как добиться того, чтобы меня вывезли в город? Нужна веская причина. Захотелось проветриться? Глупо. А что, если… Сходить в кино! Уже лучше. На остросюжетный боевик. Проникнуться духом и стилем жанра. Сергеев, — почему-то Карпов был уверен, что приедет именно он, — конечно, спросит: “Зачем вам это? Вы ведь уже написали все три рассказа. И потом, любой фильм можно посмотреть на компьютере”. На это я ему скажу… Скажу, что собираюсь писать дальше до тех пор, пока не придут хоть какие-то ответы. Что оценил перспективу замысла. Это должно ему понравиться. А насчет компьютера… Мне нужно видеть реакцию публики. Да, отличный аргумент! Видеть реакцию публики, для которой я пишу. Понять, что она “ест”, чем ее можно взять. На такое Сергеев должен купиться. А когда мы окажемся в кино… Там я придумаю, как сбежать. Попрошусь в туалет или что-нибудь еще».

Внутренний голос вновь попытался возразить. Наверное, хотел сказать, что наивно даже думать о возможности обмануть Сергеева. Но Геннадий Иванович запретил себе это слушать. Чтобы окончательно сжечь мосты, он подбежал к телефону, снял трубку и… в следующее мгновение вновь положил ее на рычаг.

Он испугался, что голос выдаст его. Сначала надо успокоиться. Карпов подождал, пока пульс немного уймется, потом произнес на пробу:

— Я хочу как можно быстрее видеть Олега Михайловича или Кристину Михайловну.

Получилось плохо. Голос дрожал. Они сразу поймут — что-то не так. Геннадий Иванович еще немного подождал, снял трубку и сказал:

— Мне срочно нужен Сергеев. Или Кристина.

В следующее мгновение трубка вернулась на место. Вряд ли они что-нибудь заметили.

15.50

Время ожидания (в том, что его звонок не останется без ответа, Карпов не сомневался) не помогло успокоиться. Наоборот, оно медленно, но верно рождало панику — не слушать аргументы здравого смысла удавалось все хуже. А они, эти аргументы, все как один были против Геннадия Ивановича, обещая полный крах его наивных планов. Однако Карпов не собирался отступать. Прежде всего, потому, что понимал: отступив сейчас, вряд ли решится сделать новую попытку. Значит, надо взять себя в руки. Геннадий Иванович с трудом представлял, как у него это получится, но получиться должно обязательно. Сергеев — если приедет он — способен заметить малейшую фальшь. Да и Кристина, как оказалось, не лыком шита. Если не выглядеть естественно, все пойдет прахом. Карпов нашел в аптечке на кухне какие-то успокоительные таблетки и проглотил сразу три. Испугавшись, что заснет, он какое-то время ходил по комнате, но быстро понял — опасения напрасны. Что-что, а заснуть ему сейчас точно не грозит.

Геннадий Иванович попытался мысленно отрепетировать первые слова. Первые слова — всегда самые трудные. Дальше будет легче.

(Он скажет: «Здравствуйте, Геннадий Иванович!»

Я отвечу: «Здравствуйте».

Он спросит: «Вы хотели меня видеть?»

Я отвечу: «Очень хотел. И знаете, почему…»)

Карпов верил, что справится. Обязан справиться. Но все пошло не так уже со второй фразы…

16.30

— Здравствуйте, Геннадий Иванович! — поздоровался Сергеев, входя в квартиру. Голос его был приветливым. Можно даже сказать, дружеским.

«Тварь. Какая же тварь!» — мелькнуло в голове у Карпова. Он испугался неподконтрольных мыслей. Возможно, это его и сгубило.

— Здравствуйте! — ответил Геннадий Иванович и… беспомощно застыл в прихожей.

«Сейчас он скажет: “Вы хотели меня видеть?”» — крутилось в голове.

Но Сергеев сказал совсем другое.

— Что с вами?

«Он все понял по моему лицу!» — ужаснулся Карпов и попытался выправить ситуацию.

— Со мной? Ничего. Ровным счетом ничего.