Пушистая катастрофа

— Будь осторожна, — велел артефактор. — Сейчас он тебя слушается, но мы не

знаем, как долго это продлится.

Я решила проигнорировать его слова. Мне сейчас и без пессимистических

замечаний было плохо.

Когда в прошлый раз в моих лапах была жизнь Эдит, я не чувствовала себя такой

беспомощной. Я была уверена, что мы выберемся и все будет хорошо. Несколько

бандитов — не то, что могло бы меня напугать.

Но сейчас, когда на мне лежала ответственность за волка, которого нельзя было

просто вытащить из старого подвала и вернуть домой, я не чувствовала уверенности в

своих силах. Только холодный ужас.

В ванную комнату за мной Хельму пошел без возражений. И лапы протянул по

первому требованию, равнодушно следя за тем, как я пытаюсь вымыть подсохшую кровь

из его меха.

И морду подставил для отмывки, недовольно фыркая, когда вода попадала в нос.

Это было милейшее стокилограммовое создание, в котором от Хельму остались

разве что синие глаза. Диковатые и звериные, но все равно неуловимо знакомые… И еще, пожалуй, пижамные штаны.

— И как нам тебя обратно вернуть? — спросила я, выключая воду.

Отмытый волк только рыкнул что-то непонятное. Его мои проблемы мало

интересовали. Наверное, он даже не понимал, почему слушается кого-то вроде меня.

Кого-то, кто был в два раза меньше, значительно тоньше и на голову ниже.

Но все равно слушался.

- Господи, да нет же,

— Возвращайся в комнату Эдит.

— Вообще-то…

— Это не обсуждается! — рявкнул волк. И я вжала голову в плечи.

— Что не обсуждается? Что ты действительно озверел и не хочешь даже

попытаться заново ко мне привыкнуть? Если ты видишь во мне угрозу, то не лучше ли

будет с этим разобраться прямо сейчас?

Хельму выглядел искренне удивленным.

— Угрозу?

— Не угрозу, — догадалась я. И погрустнела. — Только не говори, что добычу…

— Рад, что ты все понимаешь, — сказал он, отстраняясь. — Теперь уходи.

— Да ты издеваешься! Если я добыча, то мы тем более должны с этим разобраться!

— Я аккуратненько ткнула его кулаком в живот. Хотелось как-то показать ему мою

злость, но было боязно. — Может, если я буду рядом…

Волк раздраженно цыкнул и резко склонился ко мне, чуть не доведя до сердечного

приступа.

— Ты издеваешься? — Я чувствовала горячее дыхание на лице и видела его до

предела расширенные зрачки, за которыми с трудом различалась синева радужки. — Как

думаешь, что с тобой может случиться сейчас? Эти инстинкты… они не исчезают вместе

со зверем. Я постоянно думаю о том, что может случиться, если я откушу от тебя кусочек.

Что может случиться, Анха?

Его голос завораживал и пробирал до костей, а слова пугали.

Но кое-что я знала точно, кое-что, не позволившее мне оцепенеть от ужаса. Добыча

из меня всегда была отвратительная.

— Проблема, — согласилась я и боднула Хельму в переносицу.

Волк рыкнул и отшатнулся, хватаясь за нос. Получив свободу, я на всякий случай

пнула его в голень, проскочила под рукой и, отбежав на несколько шагов, спросила:

— Сразу сказать не мог? Что за секретики такие?

— Анха! — прохрипел он, не отнимая руки от лица.

— Что «Анха»? Я думала, у нас проблемы, переживала. А проблемы, оказывается, только у тебя!

Китель я снимала трясущимися от злости руками, поэтому пуговицы расстегивала

долго. Волк не пытался меня остановить. Круглыми от шока глазами он следил за мной, забыв опустить руку. Китель полетел на пол, и я принялась за рукав рубашки. С трудом

расстегнула мелкие пуговицы, отстраненно ужаснувшись тому, что стражники

вынуждены были мучиться с этим каждый день, и закатала рукав.

А голую руку сунула волку под нос.

— На. Кусай. Проверим, что будет.

— Ты с ума сошла? — спросил он, отведя мою руку от своего лица.

— Нормальная! — рявкнула я нервно. Вышло не очень убедительно, но не это

сейчас было главным. — А ты должен быть польщен, мне для тебя ничего не жалко.

Кусай давай, и пойдем уже спать.

— Я же тебя загрызу, — сказал он и выглядел в этот момент совсем беспомощным.

Меня это возмутило так, как не должно было бы. Потому что Хельму пытался

проявить заботу, а мне в его словах чудилась откуда-то взявшаяся снисходительность.

— Я, как ты мог заметить, тарса. А тарсы — нечисть мелкая и, чего уж стесняться, в дикой среде мало для кого представляющая угрозу. Но даже так я смогла стать высшей, обрести силу и как-то прожить почти двенадцать лет. Двенадцать лет, босс. В лесах, в

горах, на улицах всяких городов. Я много где выживала и много из чьих лап вырвалась. И

просто поверь: нестабильный оборотень меня совсем не пугает. Так что я просто

предлагаю тебе меня сейчас укусить, убедиться, что я несъедобная, и перестать себя

мучить. Ну?

Я выдернула руку из его пальцев и снова сунула ему под нос. К тому, что он меня в

конце концов укусит, готова была, даже представляла, как буду гордиться шрамами, если

они останутся. Но совсем не ожидала, что, не ограничившись одним болезненным кусем, волк схватит меня за плечи и приложит о стену.

Нервный смешок вырвался против воли.

Хельму укусил за плечо, совсем не там, где я предлагала. Сжал со всей дури клыки, собираясь, кажется, действительно вырвать из меня кусок.

Все, на что меня хватило, — короткий судорожный вздох.