Пушки острова Наварон

Она вновь обворожительно улыбнулась, одарив его в придачу долгим оценивающим взглядом васильковых глаз, и величественно удалилась.

Шаффер, с ошарашенным видом глядя ей вслед, тронул Смита за плечо.

– Теперь наконец-то я понял, зачем оставил родную Монтану, босс. – В его голосе звучало то же удивление, что было написано на его лице. – Совсем не из-за лошадей.

– Не отвлекайтесь, лейтенант. – Смит задумчиво посмотрел вслед девушке, потер подбородок и медленно проговорил: – Кельнерши лучше осведомлены о том, что происходит в округе, чем любой шеф полиции, а эта штучка, похоже, знает об этом лучше всех. Да, надо, пожалуй, попробовать.

– Что попробовать? – подозрительно спросил Шаффер.

– Закинуть удочку.

– Я первый ее приметил, – обиделся Шаффер.

– Будешь вторым, – пообещал Смит. Игривый смысл его слов не вязался с холодным взглядом глаз, шаривших по залу. – Когда получишь пиво, погуляй, послушай, не упомянет ли кто-нибудь Карнаби или рейхсмаршала Роземейера.

Приметив свободный стул, он направился к нему и сел, вежливо кивнув мутноглазому капитану, что-то втолковывавшему двум лейтенантам. Капитан почти никак не среагировал на присутствие Смита. Впрочем, как заметил Смит, вообще никто не обратил внимания ни на него самого, ни на его спутников. Аккордеонисты более-менее дружно закончили игру примерно на одной ноте, и пение умолкло. Несколько секунд четыре сотни солдат в ностальгическом молчании пребывали наедине с Лили Марлен, притулившейся к фонарю у казармы, а потом, как по команде, тишину разорвал гул голосов. Четыре сотни солдат с недопитыми кружками в руках не в силах предаваться сентиментальному порыву слишком долго.

Смит увидел направляющуюся в их сторону девушку с шестью кружками на подносе. Она ловко лавировала в толпе, привычным жестом отражая поползновения восхищенной солдатни. Она разнесла пиво спутникам Смита, и те сразу же рассеялись по залу. Девушка огляделась, нашла Смита, задорно улыбнулась, подошла и поставила перед ним пиво. Прежде чем она успела отстраниться, он обхватил ее за талию, привлек к себе и усадил на колени. Сидевший напротив капитан прервал беседу, негодующе уставился на Смита, открыл было рот, чтобы высказаться, но, встретив упреждающий взгляд Смита, решил, что лучше не вмешиваться, и разговор потек своим чередом. Смит же, переведя взгляд на девушку, ущипнул ее за бок, похлопал по колену и улыбнулся насколько мог самодовольно.

– Как же зовут мою альпийскую розочку? – проговорил он.

– Хайди. – Она попыталась высвободиться из объятий, но не особенно настойчиво. – Пожалуйста, господин майор. Мне надо работать.

– Самая важная работа – развлекать солдат фатерланда, – громко заявил Смит. Не выпуская Хайди, он сделал большой глоток из кружки и продолжил уже потише, не отводя кружку от лица: – Хочешь, спою тебе песенку?

– Какую еще песенку? – вяло спросила Хайди. – Я тут всякого наслушалась.

– У меня лучше получается свистеть. Слушай. – И он стал тихонько насвистывать «Лорелею». – Нравится?

Хайди было напряглась, но сразу же расслабилась и кокетливо улыбнулась.

– Очень мило, господин майор. Уверена, вы и поете замечательно.

Смит со стуком поставил кружку, вызвав явное неудовольствие на другом конце стола, и поднес руку к губам, чтобы вытереть пену. Хайди по-прежнему улыбалась ему, но глаза ее были серьезны.

Прикрыв рот рукой, Смит спросил:

– Кто эти люди у стойки? Гражданские? Не оборачивайся.

– Гестапо. – Она сделала демонстративную попытку освободиться от объятий. – Из замка.

– Один из них читает по губам. – Смит опять поднес кружку ко рту. – Они следят. У тебя в комнате через пять минут. Двинь меня хорошенько.

Хайди недоуменно взглянула на него, вскрикнула от боли, почувствовав, как он совсем не игриво ущипнул ее, отпрянула, размахнулась и звонко – так что слышно было по всему залу – шлепнула его по щеке. Голоса стихли, руки замерли, не донеся кружку до назначения, и все глаза обратились в их сторону. Смит, как и задумывал, оказался в центре всеобщего внимания. Так мог вести себя только тот, кому не было необходимости таиться.

Хайди вскочила, аккуратно расправила юбку, подобрала со стола записку, которую заранее положил Смит, и удалилась, высоко держа головку. Смит с раскрасневшимся лицом гневно поднялся, собираясь уйти, но его остановил капитан. Это был щеголеватый молодчик, типичный выкормыш гитлерюгенда, вышколенный и умеющий держать себя в руках, но под пивными парами немного утративший над собой контроль. В его налившихся кровью глазах читалась уверенность в собственной значимости и правоте.

– Ваше поведение недостойно звания офицера вермахта, – во всеуслышание заявил он.

Смит ответил не сразу. Гнев и обида постепенно слиняли с его лица, и оно стало непроницаемым. Не мигая уставился он на капитана, и тот, не выдержав, первым отвел глаза. Когда Смит заговорил, голос его звучал так тихо, что его вряд ли слышали за соседним столом.