Пушкин и Грибоедов

Слишком краткий срок семейной жизни отвела судьба Грибоедову. Но даже тут беспокойный ум попробовал заглянуть в будущее и нарисовать темные картины; тут холодный рассудок перестарался; реальное поведение юной вдовы гарантировало гармоничную семейную жизнь.

У Пушкина была возможность поверить порыв вспыхнувшего сердца холодным рассудком. Поэт ясно понимал, что случай угадать невозможно, но наличие терний на избранном пути видел отчетливо и не испугался их. О своем выборе он только один раз высказался скептически – в письме к Плетневу 31 августа 1830 года (на пути в Болдино): «Чёрт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостию, которой обязан я был богу и тебе». Богу – за талант, другу – за прибыльное издание его творений. И все-таки ради счастья терпел и невзгоды. Ум с сердцем был в ладу.

Поэты, герои, декабристы

1

14 декабря – особенная и значительная дата в истории России. Думающему художнику в произведении, относящемуся к этому времени, стало обязательным реагировать на нее. Впрочем, прямым текстом затрагивать событие власти запретили строго-настрого. Но возможности художников велики.

«Горе от ума» тут при чем? Комедия написана до знакомства Грибоедова с лидерами декабристов. Но она была с восторгом принята и в списках размножена более всего как раз декабристами. В Чацком они увидели своего союзника. Значит, ситуацию надо поделить надвое: отдельно рассмотреть и позицию Грибоедова, и подходы к пониманию главного героя комедии.

Был спорным и впредь таковым останется вопрос о степени осведомленности Грибоедова в происходящем. Комедия задумана (начата?) одиноким поэтом еще в Персии, два первых действия доведены до первоначального завершения в Тифлисе в общении с Кюхельбекером. Однокашник Пушкина по Лицею пострадал по делу декабристов, но в тифлисскую пору вряд ли знал об их существовании, тогда как взгляды, которые привели его на Сенатскую площадь, уже были при нем. Комедия завершена в усадьбе С. Н. Бегичева, который был членом Союза благоденствия, но отошел от него и к следствию по делу декабристов не привлекался. Два партнера Грибоедова отличаются своей осведомленностью, но трудно судить, имеет разница какое-либо значение: мы не знаем содержания разговоров поэта с друзьями. Общения автора комедии с либералами отрицать не будем, но этой констатацией и ограничимся. К тому же Чацкий у Грибоедова не срисован с кого-либо из существовавших реально, а рожден воображением художника, причем весь сразу.

Все шире распространяется убеждение, что власть художника над своим произведением заканчивается его публикацией. А дальше его образы оживают в сознании читателя и получают такой вид, какой им, читателям, нравится. Но разве отменяется задача понять позицию авторов? У нас-то они оба художники достоверно достойные, признанные.

Б. Голлер (надуманно истолковавший образ Софьи) ситуацию Чацкого характеризует точно: «Грибоедов не писал, конечно, и никакого “декабриста”. Паче декабриста определенного этапа движения. (Да и мудрено было задумать такой образ в Персии – в 1820 году). Автор “Горя от ума” просто, что называется, “угодил в тип”. Это декабристы в большинстве оказались похожи на Чацкого. Так бывает с немногими истинными произведениями искусства. Которые, как ток высокой частоты, – пронизывает дух

Времени»161.

У Грибоедова завязались дружелюбные отношения с Рылеевым и другими деятелями Северного тайного общества, но тогда, когда «Горе от ума» было уже закончено. Комедия оказалась визитной карточкой поэта, декабристы желали бы видеть автора в своих рядах. Но Грибоедов не стал декабристом162.

Не добавляет ясности широко используемое категоричное определение позиции поэта в устах его друга А. А. Жандра. С. А. Фомичев в грибоедовской «Энциклопедии» приводит его дважды, им заканчивая биографическую статью о Жандре и подробнее излагая в статье «Легенды о Г<рибоедове>» («Сто прапорщиков»). Здесь приводится мнение собирателя материалов о Грибоедове его двоюродного племянника Д. А. Смирнова, который считал, что Грибоедов «собственно не принадлежал к заговору <…> уже потому не принадлежал, что не верил в счастливый успех его. “Сто человек прапорщиков, – часто говорил он, смеясь , – хотят изменить весь государственный быт России”. Но он знал о заговоре, может быть, даже сочувствовал желанию некоторых перемен…». Естественно, что Смирнов поинтересовался у Жандра: «Очень любопытно… знать настоящую, действительную степень участия Грибоедова в заговоре 14 декабря». – «Да какая степень? Полная». Это удивило Смирнова, он озвучил фразу о ста прапорщиках. Жандр подтвердил: «Разумеется, полная. Если он и говорил о 100 человеках прапорщиках, то это только в отношении к исполнению дела, а в необходимость и справедливость дела он верил вполне»163.