Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума

«Своего портрета у меня нет – да на кой черт иметь его», – несколько раздраженно отвечал Пушкин одному из друзей в мае 1823-го. И по некому стечению обстоятельств в том же году, в декабре, впервые им будет упомянуто имя живописца. В письме к Александру Тургеневу: «Вы помните Кипренского, который из поэтического Рима напечатал вам в “Сыне Отечества” поклон и свое почтение».

До встречи двух гениев оставалось чуть более трех лет.

… Кипренский хотел взять только что написанный им портрет поэта в заграничное турне, где мыслил достойно представить свое искусство в европейских столицах. Правда, задуманная художником грандиозная передвижная выставка не состоялась. Но и пушкинские строки, так уж случилось, не довелось прочесть художнику. Набросаны они были карандашом, и при жизни поэта не печатались. А значит, поэтическое послание не дошло до адресата. Жаль.

Себя как в зеркале я вижу,

Но это зеркало мне льстит.Оно гласит, что не унижуПристрастья важных Аонид.Так Риму, Дрездену, ПарижуИзвестен впредь мой будет вид.

Хрестоматийные строки, хрестоматийный портрет. Но, пожалуй, никто из пушкинистов либо искусствоведов всерьез не задался простым вопросом: почему поэт, позируя художнику, решил вольно перебросить через плечо клетчатый (шотландский!) плед?

Ответ будто лежит на поверхности: символической этой деталью Пушкин словно указывал на поэтическое родство с Байроном, желал почтить память своего юношеского кумира, погибшего за свободу Греции.

Тайна пушкинского пледа

И все же ответ, если таковой существует, не так прост и очевиден. Но чтобы к нему приблизиться, мне пришлось совершить далекое путешествие – на Британские острова. (Хотя уже в самом послании Кипренскому можно найти эту слабую зацепку – «хоть не британец».) Волей случая я оказалась в небольшой шотландской деревушке, что приютилась на самом берегу океана, на западном побережье страны.

Киркколм, как она называется, может гордиться, на мой взгляд, двумя достопримечательностями: старинным маяком, что давным-давно построил в этих краях отец знаменитого Роберта Стивенсона, автора «Острова сокровищ», и тем, что ныне живет здесь мистер Джеймс Томсон, теолог, архивист, философ и знаток русской культуры.

В его дом я и была приглашена. Разговор как-то сам собой зашел о Пушкине. Мистер Томсон достал с одной из многочисленных полок своей домашней библиотеки старинный томик в кожаном переплете и с золоченым обрезом. На титульном листе сообщалось, что пушкинский сборник издан «в память столетней годовщины великаго русскаго поэта» и предназначен «для окончивших курс учения в начальных народных училищах города С.-Петербурга 30 мая 1899 г…».

Книгу Джеймс Томсон купил как-то в Эдинбурге, в букинистическом магазине. Как и почему оказалась она там и кто был ее прежним владельцем, мистер Томсон не знает. Бесспорно одно: томик пушкинских стихов как самое бесценное сокровище привез с собой в Шотландию безымянный русский эмигрант…

Забегая вперед, скажу – эту замечательную книгу я получила в подарок, и ей суждено было вновь совершить путешествие, но уже в Россию. Не случайно Пушкин любил латинское изречение: «Книги имеют свою судьбу».

В середину тома было вклеено факсимиле последнего письма поэта, написанного им 27 января 1837 года, всего за несколько часов до роковой дуэли, и рядом – гравированный портрет Пушкина с переброшенным через плечо клетчатым пледом. Я спросила, точно ли это шотландская накидка? И получила утвердительный ответ.

Поэтический Эдинбург. 2001 г. Фотография автора

Более того, Джеймс Томсон убежден, что Пушкин решил предстать на знаменитом портрете с накинутым на сюртук клетчатым пледом в честь «шотландского барда» Вальтера Скотта, столь высоко чтимого русским поэтом.

Ведь именно Вальтер Скотт, писатель с европейским именем, так много сделал для того, чтобы шотландцы после долгих лет угнетения вновь почувствовали себя нацией. Великий романист был одним из тех избранных, кто присутствовал при знаменательном событии 4 февраля 1818 года. Тогда в Эдинбургском замке была торжественно вскрыта сокровищница шотландских королей, более сотни лет пролежавшая в одном из тайников. Прежде считалось, что она разграблена англичанами. Вальтеру Скотту, к которому благоволил сам английский король, почитатель его таланта, была оказана высокая честь – открыть старинный сундук… И он первым увидел священные для шотландцев королевские регалии, символы свободы и независимости.