Пустое сердце

Для того чтобы прогнать грустные мысли, я перевела своё внимание на дракона. Даже зная, что он ненастоящий, я переполнилась восхищением. Дракон был огромным! Когда он расправлял крылья, казалось, что это ветер надувает паруса корабля. Да, больше всего волшебное существо походило на каравеллу, покрытую золотыми пластинами, напоминающими чешую рыбы. Дракон сидел на мостовой, по-кошачьи недовольно виляя хвостом, рядом с ним стояла Кадета. Люди толпились вокруг, самые смелые старались подобраться к дракону поближе и коснуться его шкуры — вдруг повезёт, и золотая чешуйка упадёт прямо в ладонь. Говорят, что драконы любят спать на груде сокровищ, которые собирают всю жизнь, и постепенно их шкура впитывает в себя частички золота; чем старше крылатый змей, тем дороже его шкура. Дракон поворачивал в сторону смельчаков морду, клацал зубами. Толпа смеялась и хлопала. Моему сердцу стало больно оттого, что такое великолепное создание сравнялось для публики по значимости с дрессированной собакой из бродячего цирка.

Кадета заметила нас с Ларом и помахала рукой.

— Ну вот, угораздило нам попасться ей на глаза. А я ещё не показал тебе заготовленный сюрприз, — расстроился Лар.

— Я думала, сюрприз — это прогулка по Столице.

— Нет, Лина, то, что я приготовил для тебя, ещё лучше, но ты можешь и не увидеть его, ночь стремительно идёт к своему завершению. Сбежим? — заговорщицки шепнул мне принц на ухо.

И я уже собиралась согласиться, когда услышала настойчивый голос Кадеты, перекрывающий шум толпы.

— Лина, Лар, идите сюда!!!

И у нас не осталось выбора. Сбежать теперь было бы верхом невоспитанности. Пришлось плестись к Кадете.

— Подходите ближе, Генрих не кусается. — Кадета чмокнула волшебного зверя в нос.

Дракон закивал головой, подтверждая её слова. Между зубов у него болтался клочок чьей-то рубахи.

— Рада, что вы выбрались из Дворца, хотя, признаться, и удивлена этому. — Кадета улыбнулась так искренне, что я ей поверила.

— Это ты создала его? — спросила я, с подозрением косясь на дракона, он отвечал мне тем же.

— Не совсем. Лина, ты же почувствовала, как толпа наполняет тебя силой? — Кадета внимательно посмотрела мне в глаза. Что же она хотела увидеть? Почему всматривалась так пристально? Мне стало неловко.

— Да, я почувствовала. — Взгляд Кадеты меня почти гипнотизировал. — Это восхитительно.

— Бьюсь об заклад, Лар не ощущает и сотой доли того, что чувствуешь ты. Да, магам нравится внимание и восторг публики, но всё же главная причина, почему мы любим находиться в толпе, — сила. Её количество заставляет нас создавать нечто особенное, на что в обычное время мы либо пожалели бы энергии, либо и вовсе были бы неспособны. Чем больше создаёшь, тем больше наполняешься силой — от этого кажется, что ты всемогущ. Но, к сожалению, накопить эту мощь невозможно, и мы можем использовать её только здесь и сейчас. Вот только если часто пользоваться силой толпы, то можно попасть в западню. Ведь могущество вызывает привыкание, хочется больше и больше и, в конце концов, уже невозможно остановиться.

— Это, конечно, интересно, но к чему ты клонишь, Кадета? — оборвал её Лар, которому явно не терпелось уйти.

— Всё просто. В обычный день у меня не хватило бы сил создать дракона.

— Жаль, что он ненастоящий, — осмелилась я погладить Генриха по крылу.

— Почти настоящий, — улыбнулась Кадета, — в нём душа реального дракона, но как только я перестану подпитывать его магией, телесная оболочка исчезнет. Надо намного больше сил, чтобы оживить его. Всё, что могу я, — это возвращать его к реальности по большим праздникам, даря краткие мгновения жизни.

— Зачем тебе это? — спросил Лар.

— Генрих мой друг. — Кадета опять поцеловала дракона в морду, тот умильно закатил глаза, толпа радостно зашумела. — Мой лучший и единственный друг. Остальные были недолговечны. С людьми вообще невозможно дружить, у них память и чувства слишком короткие.

— Генрих — странное имя для дракона. — Лар взял меня за руку, словно опасаясь, что я подойду к волшебному зверю слишком близко.

Кадета улыбнулась:

— Генрихом назвала его я, у драконов нет имён в нашем понимании этого слова. Но людям они необходимы. Называя человека или существо по имени, мы становимся к нему ближе. Генрих для меня больше чем друг, он многому меня научил. Мои родители умерли рано, и я лишилась всего. Если бы не Генрих, я бы никогда не стала первым королевским магом, а показывала мелкие фокусы на площадях.

— А что с ним случилось, Кадета? — Мне вдруг стало нестерпимо жалко Генриха. Я даже подумала, что это чувство похоже на наваждение, слишком уж сильным оно было.

— Я могу и сам ответить, — вмешался дракон.

Мы с Ларом дружно шарахнулись в сторону, а я так крепко сжала руку принца, что у него, наверное, остались синяки. И при этом Лар, словно не чувствуя этого, прикрыл меня свободной рукой.

Кадета и дракон рассмеялись.

— Я удивлён, — продолжил свою речь Генрих. — Чем говорящий дракон страшнее немого?

— Ничем, — пробормотала я, отпуская Лара, — просто это было очень неожиданно. Я не знала, что драконы разговаривают.