Путешественница

– Мы думаем, что это было… э-э… тайное захоронение рабов, – пояснил мистер Томпсон, краснея, и я вдруг поняла, почему он так смутился, когда узнал, кто из нас доктор Абернэти.

Джо бросил на него быстрый взгляд, но потом снова склонился над своей работой. Напевая себе под нос «Эти сухие кости», он измерил тазовый вход и снова перешел к костям ног, на сей раз сосредоточившись на большеберцовых. Наконец Джо выпрямился, покачал головой и уверенно заявил:

– Это не рабыня.

Гораций растерянно заморгал.

– Но этого не может быть, – попытался возразить он. – Рядом со скелетом были найдены предметы… отчетливое африканское влияние.

– Нет, – решительно сказал Джо и постучал ногтем по лежавшей на столе сухой бедренной кости. – Она не была черной.

– Вы можете определить это по костям? – заволновался Гораций Томпсон. – Но я думал… я имею в виду, эта работа Янсена – теория о физических различиях между расами – в основном опровергнута.

Джо повернулся и достал с полки позади себя книгу под названием «Таблицы вариаций скелетов».

– Ознакомьтесь с этим трудом, – предложил он. – Вы увидите, что в действительности между скелетами представителей разных рас существует множество различий, но в первую очередь это относится к костям ног. У чернокожих соотношение бедренных и большеберцовых костей совсем иное, чем у белых. И эта леди, – он указал на скелет на столе, – была белой. Представительницей европейской расы. Тут и говорить не о чем.

– О, – сказал Гораций Томпсон. – Что ж, мне надо подумать… Было весьма любезно с вашей стороны взглянуть на нее и дать свое заключение. Большое спасибо, – добавил он, неловко поклонившись.

Мы молча наблюдали за тем, как Гораций заворачивает кости и снова укладывает их в коробку из-под сладкой кукурузы. Перед уходом он остановился у двери и снова поклонился.

Когда дверь за ним закрылась, Джо отрывисто рассмеялся.

– Хочешь побиться об заклад, что он потащит кости к другому эксперту, чтобы получить еще одно заключение?

– Ученые очень неохотно отказываются от своих теорий, – сказала я, пожав плечами. – Я довольно долго прожила с ученым, так что мне ли этого не знать.

Джо снова хмыкнул.

– И то верно. Ну ладно, теперь, когда мы разобрались с мистером Томпсоном и его мертвой белой леди, чем я могу помочь тебе, леди Джейн?

Я глубоко вздохнула и повернулась к нему лицом.

– Меня интересует откровенное мнение человека, на объективность которого я могу положиться. Нет, – поправилась я. – Беру свои слова обратно. Мне действительно нужно услышать такое мнение, но потом, в зависимости от того, что я услышу, может потребоваться еще и услуга.

– Нет проблем, – заверил меня Джо. – Особенно насчет мнения. Это же моя специальность – давать советы. – Он откинулся на спинку кресла, водрузил на свой широкий нос очки в золотой оправе, сложил руки на груди и кивнул мне: – Валяй.

– Меня можно назвать сексуально привлекательной? – спросила я.

Его глаза всегда напоминали мне ириски своим золотисто-коричневым цветом. Сейчас, когда они округлились, это сходство сделалось еще сильнее.

Потом они сузились, но он ответил не сразу, а лишь осмотрев меня с головы до пят.

– Это непростой вопрос, верно? – сказал он. – Стоит мне ответить, и какая-нибудь чокнутая феминистка выскочит из-за двери с криком: «Сексистская свинья!» – и треснет меня по черепушке плакатом с лозунгом «Кастрировать приверженцев мужского шовинизма!».

– Ничего подобного не произойдет, – заверила я его. – Мне как раз нужен ответ отъявленного сексиста и мужского шовиниста.

– Что ж, ладно. Раз уж мы говорим напрямик.

Он снова принялся внимательно меня рассматривать.

– Тощая белая девка с чересчур большим количеством волос, но впечатляющей задницей, – заключил он наконец с благодушным кивком. – Это ты хотела услышать?

– Да, – сказала я, слегка расслабившись. – Именно это.

Он беззвучно присвистнул, откинул голову назад и восторженно расхохотался.

– Леди Джейн! Да ты хочешь подцепить мужика!

Я почувствовала, что краснею, но постаралась сохранить достоинство.

– Ну не знаю. Может быть. Может быть.

– Может быть! Боже мой, леди Джейн, давно пора!

– Будь добр, перестань гоготать, – сказала я, опустившись на стул, предназначенный для его посетителей. – Это не идет человеку твоих лет и положения.

– Моих лет? Ого! – сказал он, пристально вглядываясь в меня сквозь очки. – Он моложе тебя? Это тебя беспокоит?

– Ни капельки, – отрезала я, благо краска с моего лица к тому времени уже почти сошла. – Но я не видела его двадцать лет. Ты единственный человек, который знаком со мной долгое время, а мне важно знать, очень ли я изменилась с тех пор, как мы познакомились?

Я продолжала смотреть на него в упор, требуя откровенности.

Он снял очки, прищурился, потом снова надел их.

– Нет, – сказал он. – И не изменишься, если не растолстеешь.

– Не изменюсь?

– Не-а. Ты когда-нибудь бывала на встречах выпускников своей школы?

– Я не ходила в школу.

Его брови взметнулись вверх.