Путешественница

– Нет, – жалобно сказала я. – Только мне кажется, что у меня сломан нос.

– Вовсе не сломан. – Он осторожно погладил мою переносицу. – Когда нос ломается, раздается противный хруст, да и кровь течет, как из зарезанной свиньи. Все в порядке.

Я осторожно потрогала под ноздрями, но он был прав. Крови не было и в помине, да и боль быстро прошла. Поняв это, я одновременно поняла и другое: что он лежит на мне и его затвердевшая плоть почти касается меня.

Ни он, ни я не шевелились, только дышали. Потом его грудь расширилась, когда он глубоко вздохнул, протянул руку и, замкнув в хватку своих пальцев оба моих запястья, поднял их над головой, так что мое тело беспомощно изогнулось под ним.

– Дай мне свои губы, англичаночка, – прошептал Джейми, склоняясь ко мне.

Его голова загородила свечу, и, когда его губы коснулись моих, я не видела ничего, кроме смутного свечения и темноты его плоти. Прикосновение, сначала нежное, становилось все более настойчивым и жарким. Слегка охнув, я открылась ему; его язык искал мой.

Я укусила его за губу, и он удивленно вздрогнул.

– Джейми, – прошептала я прямо в его губы, отделенные от моих лишь теплым дыханием. – Джейми!

И это было все, что я могла сказать, ибо мои бедра подались навстречу его желанию, а потом снова и снова. Я повернула голову и впилась зубами в его плечо.

Джейми издал горловой звук и вошел в меня, глубоко и с силой. Изгибаясь под ним, я вскрикнула, как девственница в свою первую ночь.

– Не останавливайся! – вырвалось у меня. – Ради бога, не останавливайся!

Его тело услышало меня и ответило на том же языке: он сильнее стиснул мои запястья, а его толчки сделались еще неистовее, еще мощнее, всякий раз проникая в самую глубь моего лона.

Потом он выпустил мои руки, упал на меня, придавив своей тяжестью к постели, и крепко сжал мои бедра, удерживая меня неподвижной.

Я пискнула, завертелась под ним, и он укусил меня в шею.

– Лежи смирно, – сказал он мне на ухо.

Я послушалась по той простой причине, что не могла и шелохнуться. Мы прижимались друг к другу так тесно, что, дрожа, не могли разобрать, чья это дрожь, а чувствуя биение сердца о ребра, я не знала, мое это сердце или его.

Так продолжалось, пока его движения в моем лоне не пробудили во мне конвульсию, и я, лежа под ним, почувствовала, как мои спазмы вызывают в нем отклик, побуждая присоединиться ко мне.

Тяжело дыша, Джейми приподнялся на обеих руках, выгнув спину и откинув голову. Глаза его были закрыты. Очень медленно он наклонил голову, открыл глаза и посмотрел на меня с невыразимой нежностью. Его щека в свете свечи поблескивала от влаги – может быть, от пота, а может быть, и от слез.

– О Клэр, – прошептал Джейми. – О господи, Клэр.

Все его тело содрогнулось, из горла вырвался похожий на рыдание стон, волосы упали на лицо, и его семя излилось в меня так, что каждое содрогание пребывающей во мне плоти рождало глубинный отклик всего моего существа.

Когда все кончилось, Джейми некоторое время удерживал себя надо мной, неподвижный, как камень, а потом не упал, но бережно опустился на меня и, расслабившись, замер.

Наконец я пошевелилась, выходя из глубокого ступора удовлетворения, и приложила руку к его груди, ощущая медленное, мощное биение сердца.

– Сдается мне, это похоже на езду на велосипеде, – прошептала я.

Моя голова мирно покоилась в изгибе его плеча, пальцы лениво играли с рыже-золотистыми курчавыми волосами, которыми густо поросла его грудь.

– А ты знаешь, что у тебя стало гораздо больше волос на груди, чем раньше?

– Нет, – сонно пробормотал он. – Я их обычно не считаю. А что, эти твои, которые на вело… сипедах, они все с волосатой грудью?

Это застало меня врасплох, и я рассмеялась.

– Нет, необязательно. Я просто хотела сказать, что мы, похоже, вспомнили, как это правильно делается.

Джейми приоткрыл один глаз и задумчиво посмотрел на меня.

– Ну, англичаночка, чтобы забыть об этом, нужно совсем спятить, – сказал он. – Может быть, у меня и не хватает практики, но я пока не утратил всех своих способностей.

Долгое время мы просто лежали рядом, ощущая дыхание, каждое шевеление, любую мельчайшую смену положения наших тел. Благо они прекрасно приладились одно к другому: моя голова уютно вписалась в ямку его плеча, а его большое тело ощущалось под моей рукой как некая территория одновременно и чужая, и знакомая, и ожидающая открытия заново.

Здание было основательным, и звуки непогоды снаружи заглушались шумами изнутри. То и дело под нами были смутно слышны звуки шагов или голосов, негромкий мужской смех или более высокий голос женщины, звучащий с профессиональным кокетством.

Слыша все это, Джейми смущенно заворочался.

– Наверное, мне все же стоило отвести тебя в таверну, – сказал он. – Это просто…

– Все в порядке, – заверила я его. – Хотя должна сказать, если я и думала о том, куда ты затащишь меня при встрече, бордель был последним местом, которое могло бы прийти мне в голову.

Я заколебалась, но любопытство взяло верх.

– Ты… э-э… не являешься владельцем этого заведения, а, Джейми?

Он слегка отпрянул, уставившись на меня.