Путешественница

– Нет, больше ты меня не потеряешь. Никогда. – Я пригладила и убрала за ухо выбившуюся рыжую прядь. – Даже если я узнаю, что ты был двоеженцем и напивался вдрызг в общественных местах, это ничего не изменит.

Джейми резко дернулся, и я от неожиданности опустила руку.

– В чем дело?

– Ну… – начал он и остановился, поджал губы и бросил на меня быстрый взгляд. – Просто…

– Просто что? Есть что-то такое, чего ты мне не рассказал?

– Ну, вообще-то печатание подстрекательских памфлетов совсем не прибыльное занятие, – признался Джейми.

– Полагаю, так оно и есть, – буркнула я, и сердце мое снова забилось сильнее в ожидании перспективы дальнейших откровений. – Чем еще ты занимаешься?

– Как тебе сказать? Контрабандой, – виновато сказал он. – Это позволяет прокормиться.

– Контрабандой? – Я вытаращила глаза. – И что же ты перевозишь контрабандой?

– Главным образом виски, но теперь бывает, что и ром, немного французских вин и батист.

– Вот оно что! – вырвалось у меня. Все части головоломки встали на свои места: и Уиллоби, и эдинбургские доки, и наше нынешнее местонахождение. – Вот какова твоя связь с этим местом, то, что ты имел в виду, сказав, что это мадам Жанна твоя клиентка?

– Именно, – кивнул он. – Мы прекрасно сотрудничаем: когда из Франции прибывает вино, его свозят в один из здешних подвалов. Часть вина мы напрямую продаем Жанне для нужд ее заведения, а остальное она хранит, пока мы не забираем, чтобы переправить дальше.

– Хм. И как часть этой договоренности… – осторожно произнесла я, – ты… э-э…

Голубые глаза сузились.

– Нет, англичаночка, все не так, как ты думаешь, – отрезал Джейми.

– Неужели? – произнесла я, стараясь не выдать своего чрезвычайного удовлетворения. – И о чем же я думаю?

– Ты думала, не пользуюсь ли я здесь порой своей партнерской долей, а?

Он поднял на меня бровь.

– Ну, думала, – призналась я. – Правда, меня это не касается.

– Значит, не касается?

Джейми поднял обе рыжие брови и взял меня за плечи, привлекая к себе.

– Не касается? – повторил он чуть позже, хотя на сей раз ему, похоже, недоставало дыхания.

– Да. – У меня тоже перехватило дух, и ответ мой прозвучал сдавленно. – И ты не…

– Нет. Иди ко мне.

Он заключил меня в объятия и привлек к себе. Память тела отличается от памяти разума: размышляя, гадая, сомневаясь и беспокоясь, я была неловкой и неуклюжей, а стоило обо всем этом забыть, как тело само стало с готовностью отзываться на все, словно никакой двадцатилетней разлуки не было и в помине.

– На этот раз мне было страшнее, чем в нашу брачную ночь, – пробормотала я, не сводя глаз с медленной сильной пульсации в ложбинке его горла.

– Правда? – Его рука обхватила меня сильнее. – Я внушаю тебе страх, англичаночка?

– Нет. – Я приложила пальцы к ритмично бьющейся жилке, вдыхая терпкий запах его кожи. – Просто… в первый раз… я не думала, что это будет навсегда. Тогда я собиралась уйти.

Джейми хмыкнул. Пот поблескивал в маленькой ложбинке в центре его груди.

– Так ведь ты и ушла. Но вернулась, – заметил он. – Ты здесь, и важнее этого ничего нет.

Я приподняла голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза были зажмурены, как у кота, ресницы имели тот поразительный цвет, который так хорошо запомнился, потому что часто мне снился: темно-каштановые на кончиках, они приобретали все более светлый рыжий оттенок, становясь у корней почти белыми.

– О чем ты думал, когда мы лежали вместе в первый раз? – спросила я.

Темно-голубые глаза медленно открылись и остановились на мне.

– Это всегда было для меня навсегда, англичаночка, – просто сказал он.

Некоторое время спустя мы заснули в объятиях друг друга под звук дождя, который тихо стучал по ставням, добавляясь к обычным для такого рода заведений звукам, доносившимся снизу.

Ночь выдалась беспокойной. Слишком усталая, я бы с радостью погрузилась в крепкий сон, но боялась, что Джейми исчезнет, да и он, похоже, боялся того же. Так мы и лежали, прижавшись, в полудреме: близость друг друга не давала нам уснуть по-настоящему. Я ощущала каждый его вдох, каждое шевеление, и он, без сомнения, чувствовал то же самое.

В полудреме мы поворачивались и двигались вместе, все время соприкасаясь, словно в замедленном сонном танце, молча заново постигая язык наших тел. Где-то в тишине самой глубокой ночи он повернулся ко мне, а я к нему, и мы с величайшей нежностью занялись любовью. В конце концов мы замерли в безмолвном восторге от взаимного постижения наших тайн.

Нежная, как мотылек, порхающий в темноте, моя рука скользнула по его ноге, коснулась глубокого шрама, и пальцы, пробежав по всей длине невидимого рубца, остановились в его конце с невысказанным вопросом. Как?

Джейми вздохнул и положил руку поверх моей.

– Куллоден, – прошептал он.

Смерть. Тщета. И ужасное расставание, которое отняло меня у него.

– Никогда тебя не покину, – прошептала я. – Больше никогда.

Его голова повернулась на подушке, черты терялись в темноте, а губы дотронулись до моих легонько, словно прикосновение крылышка насекомого. Он перевернулся на спину, его рука тяжело покоилась на моем бедре, удерживая меня вблизи.